НА ФРОНТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. — ЕВГЕНИЙ КУММИНГ

"Доброволец" » №33 Сентябрь 1955 г. » НА ФРОНТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. — ЕВГЕНИЙ КУММИНГ

НА ФРОНТЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. — ЕВГЕНИЙ КУММИНГ

/К советскому наступлению на эмиграцию/

«Политика Западного мира должна заключаться не в ослаблении, а, наоборот, в усилении холодной войны. Мы избрали неправильный путь. Нам следует дружить с порабощенными народами, а не с их поработителями».

Сальвадор де Мадариага, Оксфорд.

/«Нейе Цюрхер Цейтунг», 31. 8. 1955/

Статья знаменитого испанского гуманиста Сальвадора де Мадариага перекликается с меморандумом генерала Давида Сарнова, окрылившим надежды эмиграции — не только российской. Автор меморандума имел 25 марта с.г. продолжительную беседу с Эйгенхауэром. В результате этой встречи Сарнов по дал 5 апреля президенту обширный проект, озаглавленный: «Программа политического наступления на мировой коммунизма». Тезисы его проекта сводятся к следующему: Т. Коммунизм добивается победы в холодной войне. 2. Западный мир должен в этой борьбе победить, чтобы избежать горячей войны и сохранить свою свободу. 3. На фронте холодной войны эмиграции предстоит сыграть решающую роль. К этой роли она должна готовиться.

Грандиозный «план Свободы» не был рожден за письменным столом в одном из кабинетов Американской Радиокорпорации. Давид Сарнов, её директор, предварительно обсуждал свой известный меморандум с единомышленниками и отголоски этих бесед несомненно дошли до Москвы. Заславский /работающий в тесном контакте с М. Сусловым, от имени которого даются директивные указания Коминформу/ начал бить тревогу по поводу влияния эмиграции на иностранных политических деятелей и работников международной печати. Предупреждая события, т.е. опубликование и реализацию меморандума, кремлевский «трест мозгов» перешел в наступление. 29 марта в советской зоне Германии был создан комитет «за возвращение на родину», открывший через некоторое время собственную радиостанцию. Деятельность этого комитета, оброс — пего подпольными «группами содействия», исчерпывается, главным образом, слежкой за отдельными лицами и кражей эмигрантских картотек; полученные таким способом адреса используются для рассылки агитгазеты и для шантажа в отношении эмигрантов, имеющих родственников по ту сторону железного занавеса. Дополняя работу консульского отдела советского посольства в Париже, финансирующего газету «Русские/!/ Новости», комитет начал собирать адреса и во Франции, о чем свидетельствуют письма читателей в «Русской Мысли». Усилил свой натиск и официально зарегистрированный в Бельгии «Союз советских патриотов», насчитывающий около 2000 членов. Этот союз работает в тесном контакте с бельгийской коммунистической партией и с представительством Коминформа в западной Европе /Брюссель, Авеню де Сталинград, здание издательства «Драпо Руж»/

В начале апреля с. г. будапештская газета «Шабад Неп» опубликовала амнистию для венгерской политической эмиграции, которой предлагается вернуться до 4 апреля 1956 года. Амнистия для чехов и словаков была объявлена Э мая, в день «освобождения республики советской армией». Одновременно нашлась широкая кампания за возвращение польской эмиграции. 31 июля начала работать польская радиостанция «Край». Наконец, 17 сентября последовал указ президиума Верховного Совета СССР, «освобождающий» российскую эмиграцию «от ответственности в том числе и категорию лиц, вовлеченных в антисоветские организации».

Чем же объяснить эти настойчивые призывы к «возвращению на родину»? Советский Союз и страны т. н. народных демократий» в судьбе отдельных эмигрантов, конечно, не заинтересованы. Рабочий потенциал этих стран от возвращения нескольких сот эмигрантских семейств не увеличится. Пропагандное значение возвращенцев имеет на родине лишь локальное значение — примерно колхозного порядка. Результаты советской акции к тому же столь неудовлетворительны, что столичная печать упоминает о возвращенцах только в исключительных случаях /как, например, «переход на Восток» неудачливого агента Василакия/.

Анализируя развитие международной политики, мы приходим к выводу, что советская кампания за возвращение на родину преследует только одну определенную цель: дискредитировать эмиграцию в глазах общественного мнения западного мира. Коммунисты отлично знают, что эпоха улыбок и миролюбивых жестов — при отсутствии конкретных уступок по конкретным вопросам — скоро пройдет, что «новый женевский климат» изменится, когда опять подует холодный ветер с востока. Этот ветер уже дул в Москве, когда Аденауэру была навязана коммерческая сделка: обмен живых людей на официальные дипломатические сношения. В Женеве уже в ближайшие недели выяснится истинная цена улыбок и необязательных жестов. Разочаровавшись в советских обещаниях, свободный мир — не официально и не громко — будет, искать новых возможностей. На эти возможности неоднократно указывали такие видны публицисты, как Лоренц Штукки /«Ди Вельтвохе»/, Юджин Лайонс, де Мадариага и Давид Сарнов. Их общий тезис: «Свободный мир должен опираться не на поработителей, а на порабощенных» кроет в себе большую опасность для мирового коммунизма. Но этот тезис в то же время предполагает существование определенного звена между порабощенными народами и свободным миром. Этим звеном является эмиграция. Сломать это звено, уничтожить эмиграцию политически, дискредитировать её в глазах общественного мнения Запада — в этом заключается задача, которую поставили себе члены советского комитета и органы советской разведки в Парике, Брюсселе, в Мюнхене или Аугсбурге.

К этому выводу приводит нас и самый текст амнистии от 17 сентября, /каз президиума Верховного Совета вовсе не рассчитан на возвращение эмиграции. Освобождая от ответственности лиц, «вовлеченных в антисоветские организации», амнистия требует, чтобы они искупили свою вину «патриотической деятельностью» /в подпольных группах содействия или по линии шпионажа?/ и кроме того явились бы с повинной. «В этих случаях», говорится в указе, «наказание не должно превышать 5 лет ссылки». Даже такой заслуженный агент, как Василакий, давно уже занимавшийся «патриотической деятельностью», сидит теперь в известной киевской тюрьме, «Лукьяновке», в ожидании наказания «не свыше 5 лет».

Политическое значение российской эмиграции определяется личным удельным весом её отдельных представителей, оказывающим бесспорное влияние на иностранный мир. Различные попытки создать широкий антикоммунистически!; фронт до сих пор, к сожалению, кончались неудачей. Между тем, российская эмиграция, сама того не зная, представляет собой грозную силу. Об этом говорит уже язык цифр. В 20-х годах российская эмиграция насчитывала около. 2 миллионов человек. Эта цифра косвенно подтверждалась тиражем ежедневных газет, журналов и емкостью книжного рынка. После второй мировой войны начался процесс денационализации, оптически создавший иную картину. Многие русские, призванные во Французскую армию, стали подданными той страны, за которую они были готовы проливать свою кровь. Новая эмиграция, переселившаяся в большинстве за океан, начала в силу необходимости оформлять свое юридическое положение на чужбине, т.е. принимать подданство приютившей их страны. Второе поколение эмиграции — молодежь, родившаяся и воспитавшаяся заграницей, — приняла во многих странах подданство. Недавно молодой «француз» Константин Лисенко побил французский рекорд прыжка в длину. Фотография «молодого французского спортсмена» появилась во всех журналах. Такие «французы», «американцы» или «аргентинцы» насчитываются сотнями тысяч. Ансамбль Жарова получил американские паспорта. От этого хор донских казаков не исчез с нашего русского горизонта. В 1953 году 260.000 нью-йоркских жителей отметили в анкетах, что они владеют русским языком. Эти примеры не определяют, конечно, общей цифры, которая нами вряд ли преувеличена. Заканчивая наш цифровой экскурс, мы попутно отметим, что в одной только Европе, по данным Американского Комитета «Фри Юроп» проживает: 6.000 болгарских, 10.000 чехословацких, 30.000 венгерских и 864. 000/!/ польских эмигрантов.

Допустим, однако, что нас ровным счетом 2 миллиона. Многие народы, гордящиеся своей принадлежностью к Объединенным Нациям, значительно слабее нас в количественном, отношении. Люксембург — с населением в 300.000 человек — в 7 раз слабее нас с арифметической точки зрения. Зато в организационном отношении мы слабее таких лилипутов, как Монако или Сан-Марино.

Говоря о нашей организационной слабости, мы одновременно подчеркиваем наши громадные потенциальные возможности. Российская эмиграция еще не сказала своего последнего слова. Не раскрывая своих карт, мы все же выразим уверенность, что российская эмиграция сыграет большую роль в психологической борьбе против мирового коммунизма и что Заславскому еще очень часто придется жаловаться на нас в «Новом Мире».

ЕВГЕНИЙ КУММИНГ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение