НОВЫЕ ВЕЯНИЯ В СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ ДОКТРИНЕ /окончание/

"Доброволец" » №44 Август 1956 г. » НОВЫЕ ВЕЯНИЯ В СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ ДОКТРИНЕ /окончание/ — Н.Я. ГАЛАЙ

НОВЫЕ ВЕЯНИЯ В СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ ДОКТРИНЕ /окончание/ — Н.Я. ГАЛАЙ

Новые идеи в советской военной теории. Можно с определенностью считать: что создавшийся для военной теории -тупик, из-за нового развития военного цела и догматизации условных принципов прошлого, были осознаны руководителями советских вооруженных сил еще до смерти Сталина. Строительство стратегической авиации и развитие новых видов оружия явно свидетельствует об этом. Можно предполагать, что этот тупик был понятен и Сталину, т.к. создание в 1949 году объединенного Генерального штаба армии и морского флота, т.е. органа предназначенного быть военно-научной лабораторией для разработки новых путей военной теории и практики, не могло произойти без его согласия. Однако, в то время как были опубликованы новые сталинские откровения в области лингвистики и экономики, «советская военная наука» не затронута была никакими переменами.

Новые веяния в советской военной доктрине обнаруживаются лишь после смерти Сталина. Типичными для их проявлений были две статьи в ведущем журнале советской военной теории — «Военная Мысль». В сентябре 1953 года в нем появилась статья генерал-майора H. А. Таленского на тему «К вопросу о характере законов в военной науке». В ней автор, профессор Высшей Академии Генерального штаба им. Ворошилова, одновременно сотрудник Исторического отдела Генерального штаба, впервые ставил фактически под сомнение основное положение советской военной теории о монополии: марксистской военной науки на подлинность и самобытность. Это сомнение обнаруживается в его попытке сформулировать основной закон вооруженной борьбы. Победа, по его словам, является главной целью и основным смыслом вооруженной борьбы для обеих борющихся сторон, независимо от их «общественно политической природы». Дальше автор отвергает существование специфических законов победы для «разных общественных формаций». Этим, недоговаривая до конца, он занимает позицию против обособления советской военной теории от общих истоков военной науки. Хотя наряду с тем статья трактовала путь достижения победы в русле разгрома врага серией последовательных, наростающих в своей силе ударов, т. е. в рамках стратегии измора и пяти сталинских «неизменно действующих факторов», она вызвала контрвыступление. Вице-адмирал И. Елисеев в том же журнале, в статье под одинаковым заглавием со статьей Таленского, подверг критике формулировку Таленским закона вооруженной борьбы, как общего для обеих борющихся сторон, и указал на наличие специфических законов победы для стран «разных общественных формаций».

Совершенно несомненно, что дискуссия по этому поводу была инспирирована сверху, т.к. с того времени советская военная пресса и официоз армии «Красная Звезда» начали регулярно освещать с достаточной объективностью взгляды западной, в первую очередь американской, военной теории в отношении применения танковых войск, воздушных сил, и действий войск в условиях применения атомного оружия. Хотя эти рецензии всегда содержали выпады против американской политики, они заканчивались обычно заключением, что иностранные данные и рассуждения «заслуживают пристального внимания», советская армия должна готовиться к войне с мощным, богато оснащенным техникой противником, тактику которого она должна знать и понимать. Наряду с этим начали также появляться статьи советских авторов, правда, статьи чисто популярно-информационного содержания, с описанием атомных и нуклеарных процессов и трактовкой вопросов пассивной атомной обороны. Все это с несомненностью свидетельствовало о значении придаваемом появлению нового атомного оружия, успехам Запада в его освоении, также как и о попытках раскрепощения советской военной мысли.

Весной 1955 года статьи маршалов Соколовского и Ротмистрова, отмеченные выше, показали уже, что определенный этап завершен в раскрепощении советской военной теории от наложенных на нее «сталинской военной наукой» пут. Статья Соколовского констатирует значение факта появления в современную эпоху оружия огромного разрушительного действия, небывалого развития скоростной авиации и реактивной техники, и указывает на увеличение значения фактора внезапности в войне. Одновременно с тем, констатируя удовлетворительность работы по совершенствованию советских вооруженных сил и оснащению армии новой боевой техникой, Соколовский требует новых усилий, чтобы не только изучать и применять готовые достижения, но и «двигать вперед военную науку»« Для этого он выдвигает требования смелой разработки наиболее «актуальных проблем военной науки». Залог успеха в разработке этих проблем, связанных с ведением боевых действий в новых условиях- войны, автор видит в том, что «военные кадры обязаны глубоко изучить не только историю и опыт прошлых войн, но и последние достижения военной науки как у нас, так и за рубежом.» Общей целью подобной подготовки является, по указанию Соколовского, необходимость лишить агрессора» преимуществ в использовании фактора внезапности и не дать застать себя врасплох. При этом недвусмысленно подчеркивается, что «становится недостаточным только готовность и способность ответить ударом на удар.»

Эти высказывания ответственного руководителя объединенного Генерального штаба советских вооруженных сил официально выдвигают фактор внезапности из ранга второстепенных в решающий фактор и для советской военной теории. Одновременно с тем они выводят советскую теорию из обособленности её от общих корней военной науки и ставят вопрос о необходимости начала ведения войны в форме превентивного удара. Всем этим проводится основная ревизия советской военной теории и намечаются новые пути ее приспособления к изменившимся факторам развития военного дела.

Если статья маршала Соколовского, предназначенная для широких кругов советского общества, не ставила в этой ревизии всех точек над «и», то задача фактически похоронить «сталинскую военную науку» возложена была на маршала Ротмистрова, начальника Бронетанковой академии им. Сталина. В свое, статье «За творческую разработку вопросов советской военной науки», появившейся в «Красной Звезде» непосредственно за выступлением Соколовского, Ротмистров обрушивается на трактовку о «постоянно действующих факторов, решающих судьбы войны.» Предлогом для этой расправы избраны им книги на эту тему Таранчука и В. Петрова. Хотя как Таранчук, так и Петров повторяют правда без таланта, но и без искажений, бывшее незыблемым в сталинские времена в отношении «законов войны» в виде трактовки «пяти постоянно действующих факторов», Ротмистров указывает, что подобного рода труды не могут обогатить военного читателя, а лишь вызывают у него чувство досады и разочарования». В центре внимания этой статьи Ротмистрова — фактор внезапности. Ставя вопрос критикуемому Таранчуку:

«…как смотрит автор на роль внезапности при нынешнем положении вещей, в условиях серьезно возросшей технической оснащенности армий и флотов, при наличии таких средств борьбы как атомное и водородное оружие?» Ротмистров сам дает и определенный ответ на этот вопрос.

«…Никто, — пишет он, — не может сомневаться в том, что внезапность нападения.. имела место на протяжении всей военной истории, и что при определенных условиях она оказывала значительное влияние на ход и даже на исход войны». Говоря о современном положении, Ротмистров отмечает:

«…надо прямо сказать, что в некоторых случаях внезапное нападение, в обстановке применения атомного и водородного оружия может явиться одним из решающих условий достижения успехов не только в начальный период войны, но и в войне в целом. Между тем труды о постоянно действующих факторах, решающих судьбы войны, почти ничего не говорят о значении внезапности нападения, что вряд ли можно признать творческим подходом к освещению проблем военной науки.»

Далее автор доказывает диалектическим методом рассуждения положение о охранении значения им же критикуемых сталинских «постоянно действующих факторов», однако эту диалектику он использует для нанесения сокрушительного удара по теории о самобытности «советской военной науки» и о признании «псевдонаучными» военных буржуазных доктрин.

«…Почему мы не должны учитывать то обстоятельство, — пишет Ротмистров, что и буржуазные военные деятели, буржуазная военная наука не отрицают значения постоянно действующих факторов. Неужели только на том основании, что она, может быть, называет эти вещи другими именами. Но дело не в названии, а в существе вопроса.»

Развивая эту мысль, Ротмистров уже тогда, весною 1955 года, нанес фактически удар и по самому Сталину, отмечая, что постоянно действующие факторы не являются монополией советской военной теории, а учитывались и ранее многими полководцами, в том числе и буржуазными. Призывая не «убаюкивать советских людей разговорами о том, что… у империалистов вообще нет сколько-либо серьезной науки», автор указывает на необходимость знакомства; ней, с её суждениями на военную теорию и практику. В заключение своей статьи Ротмистров поднимает вопрос, в связи с проблемой фактора пространства, о значении этого фактора, причисленного сталинской военной теорией с второстепенным, «временно действующим». «Мы не можем согласиться, пишет он, с абсурдным и нелепым утверждением некоторых «теоретиков», что роль большого пространства заключается в том, что оно дает возможность «заманивать» противника вглубь территории, чтобы потом громить его.»Этим вновь наносится удар самому Сталину, сделавшему в свое время из нужды, так сказать, теоретическую добродетель, для обоснования своего маневра контрнаступления после, будто бы, планированного отхода во время II мировой войны. «Подобная теория чужда самому духу нашей военной науки и нашей военной идеологии», указывает Ротмистров. Значение фактора пространства он видит в возможности рассосредоточения населения, промышленных центров и всех производственных сил на обширной территории, что имеет, по его мнению, большое значение в случае атомной и водородной войны.

Статьи Ротмистрова и Соколовского, опубликованные уже более года тому назад, ломают все старые рамки «советской военной науки», раскрепощают советскую военную мысль от пут обязательного сталинского догматизма и доктринерства, и позволяют установить общую тенденцию происходящей эволюции советской военной доктрины. Эта тенденция может быть выражена в следующих положениях:

Отказ от теории о самобытности и обособленности советской военной теории от корней общей военной науки и возвращение к этим истокам.
Создание новой советской военной доктрины с сохранением всего марксистского учения о войне, но сочетаемого с заимствованием и развитием заимствованных «буржуазных» достижений в области военной мысли и военной техники.
Учёт неизбежности атомного характера будущей войны/большой/ и соответствующее приспособление советских вооруженных сил к её требованиям.
Выдвижение фактора внезапности в степень доминирующего по своему значению в ряду «постоянно действующих факторов, влияющих на судьбы войны, требующего, в силу его возросшего влияния, подготовки к ведению будущих боевых действий в форме мощного превентивного удара по противнику стратегическими средствами атомного и водородного оружия.
Использование фактора пространства не для обороны, а рациональной атомной пассивной и активной защиты в виде рассосредоточения жизненных узлов советской военной мощи.
Подготовка к возможностям ведения войны не только в форме стратегии «сокрушения», т.е. «блиц-крига» с мощным ударом стратегических атомных средств, но и с параллельным дополнением этой возможности стратегией «измора» в виде ряда постепенно наростающих ударов с применением массовых обычных боевых средств и тактического атомного оружия.

Как видно из вышеизложенного, новые веяния в советской военной теории освобождают её от жесткого догматизма, наложенного сталинским влиянием и выводят на пути развития, созвучные таковым военной теории Запада. Если до 1953-1954 г.г. военные руководители свободного мира могли иметь чувство превосходства, как обладатели свободной творческой военной мысли и теории, то происходящая эволюция советской военной доктрины, освобождающейся от сковывавшего её сталинского наследства, лишает свободный мир этого важного преимущества. Это же положение, в связи с неизменной целью советской политики, преследующей попрежнему неуклонно задачу коммунизации мира и состояния подчиненного положения армии в отношении партии, создают свободному миру еще более грозную опасность, чем это имело место в период Сталина.

Однако, с другой стороны раскрепощение советской военной мысли и необходимость приспособления вооруженных сил к требованиям атомной эпохи будет содействовать и процессу эмансипации советских вооруженных сил от влияния партии, т.к. воспитание в духе инициативы для атомной войны не может больше оставаться формальным требованием или быть ограниченным лишь высшим эталоном командных кадров, а должно проникнуть вглубь самой армии для успеха в условиях действий войск при применении атомных боевых средств.

Какой из этих процессов развития? развязывания войны «коллективным руководством» в форме превентивного удара после достижения превосходства советской стороны в атомных вооружениях, или эмансипация армии от партии под влиянием раскрепощения военной мысли, — опередит один другой, будет зависеть от силы и бдительности свободного мира.

От Редакции: Вышенапечатанная статья с любезного согласия автора перепечатана нами из «Обзора важнейших событий в СССР, № 92, издание Института по изучению СССР.

Н.Я. ГАЛАЙ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение