КАКОВЫ ПОДЛИННЫЕ МОТИВЫ. — С.Н.

"Доброволец" » №54 » КАКОВЫ ПОДЛИННЫЕ МОТИВЫ. — С.Н.

КАКОВЫ ПОДЛИННЫЕ МОТИВЫ. — С.Н.

Не будь Никита Хрущев вождем мирового коммунизма и советским диктатором, сейчас было бы уместно сказать ему: «Мели Емеля, твоя неделя!» К несчастью всего мира, в словам этого самодура-полуинтеллигента приходиться искать внутренний смысл и ломать голову, что все это значит. За последние два месяца словесное недержание у Хрущева приняло хронический характер. Чуть не каждую неделю он обращается и к своему подъяремному народу, и к странам свободного мира. То это доклад по реорганизации промышленности, то это интервью, данное американскому телевидению, то это всеобъемлющий призыв колхозникам северо-западной части Союза.

Разбираясь в этом бурном потоке избитых трафаретных фраз, перемешанных с весьма знаменательными заявлениями, прежде всего необходимо поставить вопрос: с какой позиции говорит Хрущев, с позиции слабости, или с позиции силы. Как он расценивает шансы коммунизма и где он видит для него опасность? Учитывая с полной осторожностью последние предложения Советского Союза в Комиссии по разоружению, можно предположить, что московские вожди считают свое стратегическое положение при наличии атомного оружия слабым. По всей вероятности, они отстали в техническом развитии этого оружия. Кроме того, они учитывают тактическое превосходство свободного мира, заключившего блок коммунистических держав в сплошное кольцо и придвинувшего исходные базы для атаки вплотную к советским границам. При таком положении Хрущеву ничего не остается делать, как только блефировать своей силой. В этом отношении он напоминает в известной мере Троцкого в Брест-Литовске, и следует его принципу: чем слабее, тем наглее.

После десяти лет холодной войны разоружение более нужно Советскому Союзу, чем демократиям. Все это отнюдь, конечно, не значит, что коммунисты безоружны. В военном отношении они, конечно, очень сильны, но в настоящий момент они считают себя более уязвимыми. Начиная холодную войну в 1947 году и учитывая, что свободный мир тоже начнет вооружаться, они рассчитывали на то, что это будет лишь кратковременная вспышка, и что в этом решающую роль сыграет экономический кризис, предуказанный Марксом, как неотъемлемое явление капитализма. Предсказание не оправдалось, кризис не наступил, а свободные страны, несмотря на всю пацифистскую пропаганду/советскую/, набирают крутые темпы по вооружению. И нет признаков, чтобы они сами по себе стали сокращать военные бюджеты. Сдавать стали первыми коммунисты.

Мешает советской агрессивности и внутреннее положение в стране. На идеологическом, внутренне-политическом и экономических фронтах пришлось открыть предохранительные клапаны. Руководство поняло, что внутреннее давление растет параллельно с ростом нового правящего класса, который отнюдь не представлен одной только коммунистической партией. Не только тактика, но и догмат подвергся пересмотру. От нового лозунга о разных путях к социализму уже отказаться нельзя. Нельзя будет также утверждать, что противоречия и борьба между партией и народом, которые признал Мао, являются лишь специфическим явлением Китая. Й утверждение Хрущева, что таких противоречий в Советском Союзе нет, но что они могут быть в Китае, конечно, даже нерассуждающих начетчиков коммунизма повергнет в полную растерянность. Внутреннее шатание умов в рядах КПСС и в правящем классе несомненно.

Подходит сорокалетний юбилей, и старую песню о том, что земной рай за углом уже мало кто слушает. Если раньше можно было ссылаться на интервенцию, на происки капиталистов, на отечественную войну, как на причины, мешавшие наступлению райских условий, то, как на зло, с 1945 года найти козлов отпущения для объяснения все тех же старых неудач уже нельзя. Приходится признаваться в собственных ошибках и предлагать методы для их исправления. Для этого пришлось пожертвовать коммунистическим Перуном — Сталиным. Пришлось броситься распахивать полупустыню, косвенно признавая, что колхозная система оказалась несостоятельной и не может кормить население даже после увеличения пахотной площади на 50%. В марте месяце этого года пришлось признать, что вертикальная структура промышленности ни к черту не годится, а что горизонтальная будет хороша. Все это попытки умиротворить население под лозунгом: голубчики, повремените, дайте нам еще сроку, после новых реформ начнется избыток. Все это хорошо до поры, до времени. Но когда пройдут несколько лет, и целинные земли из-за эрозии превратятся в подлинные пустыни, а совнархозы разведут такую бюрократию и такое местничество, при которых министерства и главки будут казаться верхом совершенства, — то положение Хрущева станет более трудным. Тогда в его распоряжении, как спасительные меры, останутся лишь проекты шарлатанного порядка; пахать тундру, организовывать промышленность по диагонали или возвращаться на круги своя. В Ленинграде он попытался это сделать, усиленно рекомендуя кролиководство. Эту штучку коммунисты считали якорем спасения 25 лет тому назад. Правда, она тогда провалилась из-за недосмотра спецов, которые заграницей, закупая производителей, не смогли отличать самцов от самок, а им гады-капиталисты подсунули одних самцов! На этом дело тогда заглохло без приплода. Можно, конечно, возобновить тоже старый испытанный проект о массовом севе крапивы. В тридцатых годах кто-то считал, что это самый выгодный вид корма. Конечно, при такого рода планетарных реформах советская страна требует мира и ее неограниченный представитель вынужден говорить с позиции слабости, чувствуя, что собственный тыл не обеспечен.

Есть, однако, один фактор, который несомненно положителен для коммунистов. Им, что называется, ворожит судьба. Дело в том, что так называемые колониальные народы, спешно обретающие государственную независимость, несостоятельны в смысле восприятия демократических форм управления. Парламентарный строй совершенно чужд им и исторически они к нему не подготовлены. Естественно, что в силу этого они при первых же затруднениях стремятся к возврату к знакомым им формам правления. А таковые сводятся к принципу неограниченной власти, осуществленной тем, что американцы называют «сильным человеком». Особенно в этом отношении показателен случай Индонезии, где, после восьмилетней игры в политические партии и в депутатов, Сукарно имел смелость заявить: «довольно парламентарного балагана, никакого деления на власть законодательную и исполнительную, всем буду распоряжаться я.» Прообраз такой сильной власти он увидал в Советском Союзе и в Китае. И вот это автоматическое развитие событий, в котором коммунисты играют только роль толкачей, должно придавать уверенность Хрущеву в конечном успехе. Он считает, что этот процесс разовьется скорее и охватит всю Азию и Африку еще до того момента, как он сам, Хрущев, будет вынужден признать в России, что коммунизм окончательно зашел в тупик.

С.Н.

Оцените статью! Нам важно ваше мнение