ДОБРОВОЛЕЦ

Там 15 ноября 1917 г., т.е. всего лишь один день спустя после ут­верждения Сов. власти в Москве, он обнародовал свое обращение к офицерам. Этот день и считается датой основания Добровольческой армии. Ген.Алексе­ев приступил сразу же к Организации общероссийской вооруженной силы. Сна­чала это была Алексеевская. Организация, которая и развернулась впослед­ствии в Добровольческую армию. В самом начале не определялись еще кон­кретно цели движения и его лозунги, а шел лишь сбор сил вокруг ген. Алек­сеева, одно имя которого служило показателем политического направления.

К концу ноября прибыли на Дон освободившиеся из Быховской тюрьмы, куда они были заключены по распоряжению Временного правительства после выступления ген.Корнилова, и следовавшие одиночным порядком генералы Де­никин, Лукомский, Романовский, Марков, Эрдели, Эльснер, Орлов и др. Ген, Корнилов прибил тура же б декабря, пройдя часть пути из Быхова походным порядком вместе с  текинским полком. Так начала организовываться Добро­вольческая армия, первая в мире сказавшая вооруженное сопротивление си­лам воинствующего коммунизма. Русский народ в то время не отдавал себе отчета в размерах, целях и последствиях начавшейся на территории Юга Рос­сии борьбы против большевизма и всенародного ополчения не создалось ни в период зарождения Белой армии, ни в дальнейшем, в силу чего и пали ее шансы на осуществление ее задач в общероссийском масштабе.

Считал большевизм явление:: г ременным и чисто русским, не могущим найти почву и получить распространение на Западе, европейские политики отнеслись столь же недальновидно г. проблеме борьбы с ним: одни вовсе не хотели оказать помощь русским белым силам, другие предложили ее в явно недостаточном размере, ибо на территориях, занятых Белыми армиями почти совсем не находилось военных и иных заводов, третьи приветствовали неиз­бежное ослабление России в результате продолжавшейся в ней междоусобицы, четвертые готовы были приписать советскому режиму совсем несвойственные ему новые нормы демократического государства и т.д. Ко всему этому при­мешивались еще корыстные желания извлечь пользу в торговых сношениях и использовать такой огромный,  как это многим по примеру прошлого пред­ставлялось, рынок как Россия, в особенности после торгового застоя, выз­ванного 1-ой войной. Обстоятельства эти, их причины и следствия большин­ству читателей известны, здесь же стоит упомянуть лишь о двух подобного рода явлениях.

В разгар наступления Красной армии на Варшаву в 1920 г. в Париж прибыли из Лондона делегации английской рабочей партии, профессиональных союзов, тред-юнионов. Каждая из них со своим председателем, в то время, как общее возглавление принадлежало покойному Эрнесту Бэвину, бывшему министром иностранных дел в рабочем английском правительстве после 2-ой ми­мозой войны. Депутаты эти, установив контакт с правительственными круга­ми Франции, протестовали против оказания Францией помощи Польше, при чем указывалось, что, если эта помощь имела бы даже лишь гуманитарный,  или символический характер, то и этого, но мысли делегатов, не следовало бы делать в борьбе поляков с «передовым, прогрессивным и первым в мире рабочим государством», под которым ими понимался большевистский режим.

Так было 34 года тому назад, но вот совсем на днях лидер британ­ской оппозиции Клемент Эттли опубликовал свои впечатления о поездке в СССР и коммунистический Китай. В них он, между прочим, рассказывает, что при посещении одной из библиотек в Китае, он обратил внимание на отсутствие в ней многих известных книг, на что ему было отвечено, что их рабо­чие не хотят вообще читать. На это Эттли возразил, что «без английских рабочих, которые уже давно все читают и научились самостоятельно думать, очень легко могло бы случиться, что русская революция была бы задушена в зародыше». Эта ссылка Эттли на ту роль, которую сыграла английская рабо­чая партия во время нашей гражданской войны и которую он, по-видимому, еще и теперь ставит ей в заслугу, не произвела, по словам самого Эттли, на его китайских коммунистических собеседников никакого впечатления, ибо эти последние убеждены в том, что они сами должны определять, что и как могут читать рабочие.

Героическая борьба Добровольческой армии на Юге России продолжа­лась три года. Ее качали генералы Алексеев и Корнилов, продолжал и до­стигнут наибольших в ней успехов ген.Деникин и закончил обороной Крыма и эвакуацией Русской армии на чужбину, после упорнейших боев в течение 7 с половиной месяцев ген.Врангель. Заключив с Польшей мир, советская власть стянула против армии ген.Врангеля в конце октября 1920 г. значи­тельно превосходящие по численности силы для «безотказного наступления». Советский военный исследователь Голубев, разобрав план наступления Фрун­зе в Северней Таврии и подсчитав силы сторон, говорит, что «такого пре­восходства в силах за время гражданской войны мы не имели ни на одном из фронтов, ни в одной операции».

7 ноября 1920 г. на Перекопском валу с утра было совершенно тихо, не слышно было ни одного выстрела. В морозном воздухе стоял туман, на землю падали редкие сухие снежинки. Где-то высоко, так что аппарата не было видно,  гудел звук пропеллера да, а потом, через короткое время, свер­ху начали падать, медленно кружась,  советские листовки. В них Фрунзе «по полномочию председателя совета народных комиссаров Ленина, народного, комиссара по военным и морским делам Троцкого и на основании приказания  главкома Каменева», за подписью укатанных лиц, а также ген.Брусилова и своей доводил до сведения белых воинов, что сов. власть преследовала сво­их врагов лишь тогда, когда велось еще борьба, теперь же она фактически закончилась, а потому, переходя к восстановлению страны к мирному стро­ительству, объявляет бывшим противникам амнистию; белым воинам вне  зависимости от чина и занимаемой должности гарантируется полная неприкосновенность и отправка по месту постоянного жительства с предоставлением работы. Тем же, кто в силу каких-либо соображений откажется сотрудничать с сов. властью, будет предоставлена в дальнейшем возможность свободного отъезда заграницу». Вот такие обещания  давались лишь с единственной целью: расправиться с теми, кто, поверив им, решил остаться в Крыму и не эвакуироваться.

В ночь о 7 ноября на 8 красные части в силе 21.000 с артиллерией и отрядом Махно перешли по замерзшему Сивашу и сбили стоявшие на охране (…) полуострова кубанские части ген.Фостикова, выйдя таким образом во фланг и тыл Перекопского вала. Одновременно с этим начались и атаки как вала, так и дамбы на Чонгарском перешейке севернее Таганрога. После (..) а также на Юшуньских позициях 22 повторных атак, наши части получили приказ с наступлением темноты оторваться от противника и направляться в предназначенные для погрузке порты, ибо предел сопротивляемости человеческих сил был уже пройден. Было 17 часов 11 ноября 1920 г. (…) с ночи на 25 ноября и в течение двух суток из портов Крыма вышло (…) судов разной величины, принявших на себя до ста двадцати шести тысяч человек военнослужащих и их семейств, каковые и сосредоточились потом в Константинополе в бухте «Моды».

Непроницаемая завеса опустилась между берегом русской земли и оставившими ее кораблями. Завеса эта не поднялась до сих пор.

В Крым был советской властью назначен для «наведения порядка и целью подтянуть его в социалистическом развитии до уровня остальных частей страны» Бела Кун и, вопреки всем обещаниям и приведенным выше заверениям представителями советской власти, там за конец 1920 и начало 1921 г. без суда и  разбирательства, расстреляно: в Феодосии – 7.000, в Симферополе – 12.000, в Севастополе – 9.000, в Ялте – 5.500, в Алуште же среди расстрелянных было 272 больных и раненых, тех, кто не мог самостоятельно передвигаться, выносили на носилках…

После нескольких дней стоянки в Константинополе, началось распределение русских по лагерям, причем воинские части сохранили свою военную организацию. Высадка в Галлиполи началась 27 ноября и поэтому эта дата и отмечается всеми галлиполийскими организациями.

В последнем, отданном еще на русской земле, приказе ген.Врангеля говорилось, что: «Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в силах человеческих. Дальнейшие наши пути полны неизвестности»… При своем же первом посещении Галлиполи генерал Врангель, обращаясь к выстроившимся 19-декабря войскам, сказал: «То дело, которое вы защищали, было общим делом и имело мировое значение. Вы исте­кали кровью в борьбе с во много раз вас превосходящим по численности про­тивником при гробовом молчании всего мира. Мы выполнили наш долг до кон­ца, но не мы виноваты в исходе этой борьбы. Виновен весь мир, который смотрел на нас и не помог нам.»

21.XII.1920 г. в Галлиполи приезжал известный общественный деятель князь Павел Дмитриевич Долгоруков, погибший позже в Сов.Союзе, куда он отправился нелегально с целью лично убедиться и ознакомиться с положени­ем дел в стране, но был опознан, арестован и, как сообщили сов. газеты, расстрелян. Он беседовал с воинами, обрисовал им общую политическую об­становку и убеждал их не расходиться, ибо, по его словам,»всем тем рус­ским партиям, которые находятся заграницей, будет грош цена, если не со­хранится армия», т.е. такая группа людей, которая ставит себе целью и го­това продолжать и вести борьбу с угнетателями нашей родины, независимо от того, как складывается международная обстановка. Положение это спра­ведливо и по сей день.

В начале 1921г. начал уже ощущаться новый курс французской полити­ки, стремившейся превратить Русскую армию в массу беженцев. 14 января был издан секретный приказ командующего оккупационным французским корпу­сом в Константинополе ген. Шарпи, который содержал в себе предписания комендантам лагерей мер, каковые должны быть приняты для распыления рус­ских белых воинов. В первой половине марта верховный комиссар Франции ген.Пеллэ поставил ген.Врангеля в известность о решении Французского пра­вительства отправить в Сов.Россию партию в 3.000-3.500 человек и о наме­рении властей усилить эвакуацию лагерей. В двадцатый числах марта ген. Бруссо, комендант острова Лемноса, исполняя приказ гсн.Шарпи, отправил французских офицеров с командами в лагеря кубанцев для вербовки и отправ­ления русских в Одессу. Прибывший с Лемноса ген.Фестиков сообщил на со­брании представителей всех русских общественных организаций о том, какими грубыми сценами сопровождалась вербовка людей для отправки в Одессу, как многие посажены были насильно на пароход и бросались потом за борт, достигая вплавь берега, лишь бы не быть вывезенными в Сов.Россию. От имени совещания решено было обратиться с протестом ко всем верховным комиссарам в Константинополе, к французскому правительству, а также к сербскому и болгарскому народам с просьбой дать русским приют в их землях.

Ген.Врангель счел своим долгом поставить в известность о происхо­дящем маршалов Франции, дабы они могли возвысить ил авторитетный голос и предупредить стоявших у власти лиц. «История не кончается сегодняшним днем»-писал русский парламентский комитет в протесте, поданном француз­скому верховному комиссару ген.Пеллэ, который решил после этого изменить несколько политику в отношении армии и сместил ген.Бруссо. История не за­кончилась тогдашним днем….

Немцы опередили союзников в вопросах вооружения и подготовки к войне и, имея несомненное преимущество над ними в качанный период войны, достигли значительных успехов и небывалых по размаху и быстроте побед. Союзникам понадобилось не мало времени, оно в связи с выступлением Японии, растянулось до конца 1942 г. пока они не сравнялись с противником в каче­стве и количестве технических средств войны, после чего и наступил пово­рот в ходе военных действий. Переоценив свои возможности и силы, отбросив помощь русского народа в борьбе с большевизмом и сведя свой поход в Рос­сию к узко военной проблеме ее завоевания и борьбы не с режимом, а со всем народом, немцы допустили к тому еще ряд чисто военных стратегических, как это показали результаты, ошибок. Распределив своп войска в основных чертах согласно плану их кампании на востоке для грандиозного фронтально­го наступления с целью выйти на линию Архангельск-Астрахань, к каковой предполагалось отбросить советские войска, нанеся им ряд поражений в ко­лоссальных тактических окружениях, так называемых «мешках» или «котлах», немцы не учли вопросов, связанных с пространством, временем и природными условиями, а также и урока истории, данного неудачей похода в Россию Наполеона. Многие военные специалисты считают поражение немцев под Москвой в декабре 1941 г. поворотным пунктом всей кампании, предопре­делившим ее дальнейший исход, в то время, как в операциях конца 1942 г., когда немцы снова допустили ошибку, разделив свои силы по двум направле­ниям на Сталинград и Кавказ, военное счастье покинуло их уже окончатель­но. Но, несмотря на ряд крупных неудач, они все еще не решались изменить свою основную политическую линию по отношению к России и задерживали фор­мирование Русской Освободительной Армии из миллионов тех взятых ими плен­ных, которые являлись противниками большевизма. И только тогда, когда на­дежд на изменение военного положения уже не оставалось, они пошли на эту меру и разрешили обнародование 14 ноября 1944 г. Пражского манифеста, ко­торому в связи с исполнившимся 10-летним юбилеем будет помещена в настоя­щем номере особая статья.

К общему несчастью, союзники продолжали еще и после крушения Гер­мании считать СССР государством миролюбивым,  о каковой ошибке красноре­чивее всего высказался бывший посол США в Москве Вильям Буллит в июнь­ском номере еженедельника «Каррефур» за 1947 г. По его словам: «Отравлен­ный плод нашей победы явился результатом грандиозной ошибки, одной из самых трагических в истории Соединенных Штатов, ибо в 1941 г. наше прави­тельство решило рассматривать Сов.Союз не как тоталитарную тиранию, а как страну, преданную миру. Таким образом мы положили в основу нашей иностранной политики иллюзию, которая была прямо противоположна действительности. В силу этой трагической политической ошибки, союзники тогда не только не поддержали русских бойцов против большевизма, но и выдали, на основе за­ключенных с СССР в Ялте соглашений, ген.Власова и его ближайших сотруд­ников, многих чинов РОА из различных лагерей, ген. Краснова и других на кровавую расправу сов. властям.

Вплоть до времени 2-сй мировой войны в местах рассеяния русской эмиграции, ежегодно, в Дмитровскую субботу, приходящуюся на первый суб­ботний день в ноябре, устраивались большие политические собрания — «Дни непримиримости» по отношению к советской власти, после которых служились панихиды по всем жертвам коммунизма. Приятно отметить, что и после 2-ой мировой войны устройство таких дней вновь возобновилось. Здесь представ­ляется уместным сказать на эту тему несколько слов.

Неоднократно повторялись попытки непосредственно перенести физи­ческие принципы на человеческие и социальные отношения в связи с казав­шейся простотой этого вопроса, но эти стремления вели всегда к неудовле­творительным с точки зрения научной обоснованности результатам и след­ствиям. Марксизм в известном отдалении и представляет собой одну из таких попыток. Как философия,  он уходит своими корнями в материализм XIX века, в то время как сами же марксисты,  но собственному их признанию, этот ме­ханический материализм переменили в диалектический. Логическим методом для таких попыток является аналогия, несмотря на то, что она, как прин­цип, осуждается самой логикой, как причем опасный, примитивный и обманчивый, хотя и признается, что он и дает иногда пути для исследования неко­торых проблем. На нем же вообще базируются недопустимые обобщения, что является главным злом популярного, а иногда и научного мышления. Заключе­ния, которые делаются на основании физических законов с приложением их к отношениям между людьми и общественным, являются, по большей части, за­ключениями по аналогии, причем самого грубого порядка, которые не выдер­живают ни малейшего логического обоснования.

Здесь нет возможности развивать далее научную и философскую сторо­ну затронутого вопроса и придется ограничиться лишь указанием,  что, если ранее материализм покоился на данных естествознания, то теперь, благодаря ряду научных открытий конца, прошлого и особенно истекшей половины на­стоящего столетий, это же естествознание легко может показать, что мате­риализм, как в своих предпосылках, так и положениях, вовсе не научен. Высказанная в начале прошлого века маркизом де-Лаплас и поддержанная на основании, так называемого, строгого детерминизма Клодом Бернаром надеж­да объяснить все явления природы с помощью классической физики, должна считаться в свете новых открытий похороненной.

В частности закон причинности, играющий в материализме основную роль, не может быть распространен на все явления, уже одно это обстоятельство обеспечивает поражение материализма в научном отношении, как систе­мы. Характерной же чертой материализма, как это формулировал Огюст Комт является объяснение всего высшего через низшее, стремление богатую и мно­гообразную действительность свести к низшим и простым проявлениям.

Но, несмотря на все это, в СССР диалектический материализм стал «государственной» философией, вернее, потерявшей все научные обоснования, догмой, которая удерживается и насаждается насильственными полицейскими мерами. В этом заключается ее порочность и обреченность на неизбежный провал.

«Наука на службе ведущей партии Советского Союза», так называется изданная в СССР книга, а какими приемами это практикуется там, видно, хо­тя бы из такого примера. В 1951 г. на собрании немецких ученых-биологов, созванных сов. властями в сов.секторе в Берлине — Бух, выступал представи­тель Института генетики при Академии наук СССР д-р Константин Суков, ко­торый в порядке дискуссии заявил немецким ученым Германской Академии на­ук по биологии и медицине следующее: «Товарищ Сталин распорядился в мудро­сти своей считать, что принятое в остальном мире учение о наследственности (теория Менделя, Моргана, Вейсманна) является ерундой и что единствен­но правильным является учение Мичурина, продолжаемое Лысенкой. Профессор Карл Ломан, являвшийся заместителем руководителя немецкого института в Берлине — Бух, решил, что он либо ослышался, либо переводчик неправильно перевел слова Сукова, а потому и попросил перевести снова заключение последнего. Оказалось, что профессор не ослышался…Вскоре же после смер­ти Сталина тот же Лысенко указывал, что теория эта была ему внушена как раз именно им, а в последнее время сов. специалисты по генетике не толь­ко опровергают взгляды Лысенко на наследственную передачу приобретенных признаков, но и обвиняют его в «явной фальсификации».

В том смятении, которое началось на Западе со времени провозглаше­ния сов.властью лозунга о мирном сосуществовании двух противоположных систем и которое обнаруживается в разного рода политических дебатах и предложениях сговора с красной властью, упускаются из виду две опасные стороны; одна — это забвение преступности советского режима и вторая — это создание иллюзий относительно существа коммунизма, как системы и недооценка его разлагающих возможностей. К политике коммунистических властителей до сего времени нередко на Западе подходят еще с каким-то моральным мас­штабом. При принятии решений и различных мер исходят из того, принесут ли они ослабление или обострение напряжения и в этом усматривается либо их преимущество, либо осложняющее обстоятельство, в то врёмя как всякие та­кие поиски сглаживания углов и компромиссов неизменно заканчиваются выигрышем советской власти. Нужно помнить и сознавать, что враг опасен и по­следователен и остается таким и тогда, когда он из тактических или внут­ренних соображений принимает дружественное выражение лица. Сталин также старался умышленно внушить заграницей мысль, что интересы внешней полити­ки он подчиняет интересам политики внутренней на основе тезиса о возмож­ности построения социализма в одной стране. Однако, он не добавил при этом, что необходимой предпосылкой для закрепления социализма сов. прави­тели считают непременное устранение внешней опасности, а это последнее заключается в ликвидации «капиталистического мира», в связи с чем СССР и готовятся к тотальной мировой войне.

Советская пропаганда пронимает всевозможными путями всюду. Еще во время нашей гражданской войны эта работа по мнению сов. военных авторите­тов «играла решающую роль в организации победы красной армии». В свое время Троцкий говорил: «дело не в том, что мы выдумали пропаганду… дело да­же не в методах, а в классовом содержании, в той идеологии, которой мы насытили нашу пропаганду». И хотя суровая действительность стоит в разительном, вопиющем противоречии с обольстительными посулами большевиков, она все же имеет известный успех и не только в силу ошибок, проявленных и про являемых противниками коммунизма. Также и современная военная доктрина советской армии говорит;» победа достигается двумя разными по силе средствами — оружием и пропагандой».

В эпоху тотальной, пусть пока «холодной»., но все же войны, не сле­дует вопросы, связанные со стратегией, политикой и хозяйственными пробле­мами, толковать слишком упрощенно, видеть в прекращении военных действий в Корее и Индокитае наступление каких-то перемен к лучшему и считать, что это может как-то ослабить натянутость современного напряженного положе­ния. Коммунизм не может измениться. По-прежнему основной, более удаленной, целью сов. власти остается овладение всем миром, а целью более близкой является внедрение тем или иным путем в Западную Европу. Нужно всегда помнить и иметь перед глазами то, что происходило и происходит на необъ­ятных просторах, начиная от Берингова пролива на востоке и до берегов ре­ки Эльбы на западе эту ужасающую кровавую действительность, и считать, что, так называемая, холодная война, является по существу уже действитель­ной войной, а не только осложняющим обстоятельством в международных отно­шениях, причем такой войной, в которой одна из сторон ставит себе в каче­стве стратегической задачи полное порабощение и уничтожение противника.

Так как этот конфликт развивается в двух областях психологической и военной, то ему необходимо противопоставить решения, которые охватыва­ли бы также обе эти проблемы. Положение же за последнее время, как бы это не стремились представить западные»поборники мира» не изменилось к лучшему, разве что «холодная война» превратилась на время в «позиционно- холодную».

За годы минувшей войны и после нее в поредевшие ряды русской эми­грации влилось немало свежих сил, много новых борцов против коммунизма. И если его тлетворное влияние еще как-то иногда удерживается в некоторых западных кругах, его не испытавших, то мы знаем, что в России звезда, ко­торая блестит на пока еще красном Кремле, уже давно потухшее светило. И вот, в эти дни мы — как прежние, так и новые борцы в большевизмом — оборачиваясь мысленно на пройденный нами путь, должны укреплять в себе силу непримиримости к терзающей нашу Родину советской власти и всем существом своим ощущать и сознавать, что борьба наша с этим поистине страшным по его проявлениях режимом должна и будет продолжаться.

Ноябрь 1954 г.

Г.ОРЛОВ

© ДОБРОВОЛЕЦ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение

Другие статьи "Добровольца":

• НОЯБРЬСКИЕ ДАТЫ — А.ТУРКУЛ
• О СЪЕЗДЕ СБОНР. — А.ДРОЗДОВ
• ПРОЩАЙ РОДИНА
• К ПРАЗДНИКУ ЧАСТЕЙ ДРОЗДОВСКОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ
• ПРОШЛО 10 ЛЕТ. — МАЙОР ТОПУЗЕ

Автор: Г.ОРЛОВ

"Доброволец" № 22 Октябрь 1954 г.. У Вас есть возможность Прокомментировать, или Отправить трекбэк со своего сайта