ДОБРОВОЛЕЦ

В СССР развертывается очередная кампания. На этот раз кампания по борьбе с формализмом и бюрократизмом в аппарате. «Известия» именуют эту кампанию как «мероприятия по упрощению, совершенствованию и удешевлению уп­равленческого аппарата». Кампания эта, однако, выходит из рамок обычных, постоянно ведущихся в стране кампаний, и ей придается исключительное значение Особенность и значение этой кампании заключается в том, что объектом ее является аппарат диктатуры, явно не справляющийся со своими функциями.

Под видом борьбы с формализмом и бюрократизмом фактически производится встряска всего партийного, советского и хозяйственного аппарата. Встряс­ка эта сопровождается основательной чисткой и реорганизацией. Работникам аппарата дается ясно понять, что больше с ними церемонится не будут. В со­ветской прессе прямо заявляют, что для тех, кто не выполнит своих обязан­ностей, найдется место на освоении целинных земель и на лесозаготовках в Сибири. Диктаторские вожжи явно натягиваются. Маленков идет по пути Сталина.

Как же, однако, сталинские наследники дошли до жизни такой, что аппарат перестал выполнять свои функции? Причины кроются в полученном наследстве и в сложившихся для наследников обстоятельствах. Смерть Сталина вынудила его наследников значительно ослабить пресс, давивший на все стороны жизни страны, в том числе на управлении. Растерянность и расстройство центра сказалось и на всей периферии. Построенный на предельной централизации и постоянном нажиме сверху, сталинский аппарат к самодеятельной работе, в из­менившихся условиях, оказался совершенно неспособным. При ослаблении нажи­ма сверху, все звенья аппарата ослабили нажим и со своей стороны. «От нас особенно не требуют, не будем особенно требовать и мы». Аппарат постепенно переключился на чисто формальную деятельность, чему, в значительной мере, способствовала расправа с Берия и с бериевцами. Чистка аппарата МВД от бериевцев и процесс укомплектования его новыми чекистами на долгое время лишило фактически органы МВД функций по контролю над аппаратом управления. Аппарат, испытывавший раньше постоянный двойной нажим — со стороны вышестоящих органов и со стороны МВД — продолжительное время такого нажима не испытывал. Формализм в работе аппарата приобрел за это время определенную инерцию и переключить его опять на оперативно — нажимную работу оказалось делом не таким легким. На протяжении всего 1954 г. центральная пресса (и надо полагать не только пресса) систематически призывала работни, аппарата к «живой организаторской деятельности». Однако эти призывы возымели должного действия и аппарат продолжал работать формально и на холостом ходу. Формальная работа аппарата, при незаинтересованности и не желании «трудящихся масс» работать на «партию и правительство, привело к тому ослаблению хозяйственной и пропагандно-политической деятельности, к (…)у тупиков и глубоких прорывов в экономике и создала опасность выхода масс из повиновения власти. Это то и заставило сталинских наследников тряхнуть аппарат и поставить перед его работниками альтернативу — или: следует работать и нажимать на других, или вон из аппарата и в Сибирь!

Для такой резкой постановки вопроса создались и необходимые условия. Определилось и укрепилось положение в правящей верхушке, (на долго ли, это той вопрос) и закончилась чистка и укомплектование органов МВД. Эти органы можно уже привлечь и к нажиму на аппарат. Опять создались условия для двойного нажима на аппарат: со стороны центральных правящих органов и стороны органов МВД, без которого, как показал опыт послесталинского периода, аппарат своих функций выполнять не может. Он неизбежно скатывается к формализму, к работе в холостую, что ясно видно из той критики, которой ввергается сейчас аппарат в советской печати.

В течение полугода советская пресса регулярно печатает статьи и корреспонденции о «слабости живой организаторской работы в массах» и о «сла­сти живого руководства массами». На простом и общепонятном языке это означает, что работники аппарата слабо нажимают на эти массы. Слабо заставляют рабочих, колхозников и технический персонал производительно работать и выполнять планы, допускают повсеместное падение производительности труда, трудовой дисциплины и рост антикоммунистических настроений. Аппарат обвиняется советской прессой в «пассивности», в «безразличии», в «равнодушии в выполнении государственных заданий», в «беспечном отношении к недостаткам, бумаготворчестве», в «пустословии», в «заседательской суетне», в «канцелярщине» и во многих других грехах. Эти обвинения в многочисленных грехах предъявляются не только к низовым и средним звеньям, но и к центральному аппарату, до министерств включительно. В передовой «Известий» от 13 августа говорится: «Практика показывает, что министерства не проявляют необходимой настойчивости, четкости и последовательности в борьбе за выполнение государственных заданий». «Коллегии министерств не организуют действенной борьбы за выполнение планов». «Часто члены коллегии предпочитают отмалчиваться, не высказывают своей точки зрения». Передовая той же газеты от 29 октября с возмущением пишет о том, что в аппарате советов «нет живой организаторской работы», что советы «не организуют борьбы трудящихся за выполнение планов» «Многие советы не ведут организаторской работы, слабо влияют на положение дел в колхозах и на предприятиях». Общие призывы «улучшить работу и равняться на передовиков» пользы не приносят. «Известия»

17 ноября жалуются на то, что сессии советов «проходят вяло, неинтересно­, однообразно. Выступают одни и те же люди, говорят одинаково, будто штампованные слова. Редко, когда разгорится спор, прозвучит живая, острая речь. Депутаты, постоянно и непосредственно связанные с производством, живущие работающие среди рабочих и колхозников, т. н. рядовые депутаты, очень часто молчат.» «Исполкомы советов не умеют вызвать активности депутатов».

В статье «Прорывы в металлургии» я указал на факты пассивности, формализма и укрывательства от активной производственной деятельности со стороны инженерно-технического и административного персонала металлургической промышленности. Эти факты характерны и для машиностроения и, очевидно, для ей промышленности в целом. «Известия» от 6-го октября жалуются на пассивность и формализм в турбиностроении. «Диски для паровой турбины АКВ-6, в окончательно обработанном виде, весят две с половиной тонны. Между тем, на заготовки для дисков расходуют свыше 16 тонн легированной стали. Это значит, что при обработке заготовок 13.5 тонн стали идет в отходы». В лопаточных цехах заводов свыше 70% металла, расходуемого на изготовление лопаток, идет в отходы». Технические руководители смотрят на это равнодушно и не принимают мер к устранению этих недостатков.

Пассивность и формализм широко распространены и в культурно — просвети тельных учреждениях и, даже, в аппарате пропаганды. Передовая «Известий» от 12 сентября бьет тревогу по поводу резкого упадка культурно — просвети­тельной работы в сельских местностях. «В селах, говорится в передовой, много культпросветучреждений, но в подавляющем своем числе они бездействуют. «Во многих местах есть только видимость культпросветработы». «Известия» от 28 сентября жалуются на то, что «во многих местах клубы и красные уголки пустуют, а руководители партийных и профсоюзных организаций относятся к этому равнодушной 30 сентября «Известия» вскрывают «факты беспечного отношения к политической учебе». «Недопустимо ослаблено, пишет газета, внимание к политической учебе советских кадров.» Бесчисленные общие призывы к овладению теорией марксизма-ленинизма остаются безрезультатными. Мало в этом вопросе живой организаторской деятельности. «Известия от 21 ноября напечатали корреспонденцию о Городнянском доме культуры, который в Черниговской области считается лучшим и с 1948 года держит переходящее красное знамя области. Оказывается, что вся деятельность этого «передового» дома культуры сводится только к кино и танцам» «Руководящие работники района, говорится в газете, заботятся лишь об одном — об исправной цифре. Для них главное чтобы в отчетах все было благополучно. По бумагам в районе насчитывается чуть ли не 250 лекторов, а фактически не работает и половина их. В 500 на селенных пунктах области нет никаких культпросветучреждений. Более чем в 600 пунктах нет библиотек. Так вот и повелось в областном управлении культуры — сводки, сведения для докладных записок являются главной его забо­той.»

Видное место в критике аппарата занимает вопрос о централизации руководства. Централизация, порожденная недоверием правящей верхушки ко всем и ко всему доведена до таких пределов и приняла такие уродливые формы, что сталинским наследникам пришлось решиться на резкую ее критику. Судя по фактам, публикуемым советской прессой, дело дошло до того, что хочешь — не хочешь, а гайку централизации приходится несколько отпустить. В «Известия от 13 августа напечатана очень характерная беседа корреспондента газеты с инженером Кузбассуголь» Поляковым о практике и стиле руководства угольно промышленностью. «Коротко, говорит инженер Поляков, об этом стиле можно сказать так: бумаготворчество, незнание жизни, мелочная опека, централизация доведенная до абсурда. Годовые планы горных работ по каждой шахте рассматриваются и утверждаются только в Москве, одним из заместителей министра. Для того, чтобы как следует ознакомиться с планами, заместителю министра, по подсчетам инженера Полякова, нужно десять тысяч часов или тысячу двести рабочих дней.» Вот какая астрономия! А отчего это так? От полного недоверия не только к трестам, но и к комбинатам. Вот Вам стиль.» «По указанию ми­нистерства, продолжает инженер Поляков, к каждому взрывнику мы приставили три няньки. При его работе должны непременно присутствовать: горный мастер газомерщик и начальник участка, так как горный мастер в смене один, как один начальник участка и один газомерщик, а взрывников несколько, то получается, что они ждут, когда освободятся горный мастер, газомерщик и начальник участка. Забойщики, в свою очередь, ждут подрывников. На такие — пересидки — ожидания» уходит не менее трети, а то и половина всего времени горняков. Все руководство ходит теперь за взрывниками, и вовсе без надзора остались другие горные работы — добыча угля, крепление и т. п. Канцелярско-бюрократический стиль работы министерства угольной промышленности СССР дорого обходится стране и мешает как следует работать».

Не менее характерной является статья председателя Кемеровского облисполкома и депутата верховного совета СССР П. Морозова, напечатанная в «Из­вестиях» от 23 октября. «Сейчас, жалуется Морозов, местные органы не могут и шагу ступить без разрешения вышестоящих организаций.