"Доброволец" » №26 » «ГЕРМАНО-СОВЕТСКАЯ ВОЙНА 1941–1945 г.г.» — Г. ОРЛОВ

«ГЕРМАНО-СОВЕТСКАЯ ВОЙНА 1941–1945 г.г.» — Г. ОРЛОВ

КРАТКИЙ-ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК «ГЕРМАНО-СОВЕТСКАЯ ВОЙНА 1941–1945 г.г.» ГЕН. ШТАБА ГЕНЕРАЛ – МАЙОРА А.А. ЗАМБРЖИЦКОГО

В определявшем судьбы, и не только России, и разразившемся в 1941-1945 годах на восточном фронте второй мировой войны военном столкновение, которое будет, несомненно, еще в течение долгого времени привлекать к себе внимание как военных, так и политических историков. Наибольший интерес сосредоточивается главным образом на германском плане войны с ССР с одной стороны, а с другой на тех боях, каковые явились переломными ля всей этой кампании.

Известно, что еще задолго до войны Германии с СССР, на ответственных немецких военных местах основательно занимались походами в Россию Карла XII и Наполеона и изучали причины их неудач. Тем не менее, партийное немецкое руководство определило свою политику вопреки данным истории и решило вести борьбу не с советским режимом, опираясь на помощь народа русского, а с ним самим, преследуя свои лишь завоевательские планы. Таким образом, эта политическая ошибка немцев создала для них условия во время похода на восток, при которых они не могли рассчитывать на использование благоприятного им политического момента — ненависти русского народа к советской власти, причем положение усугубилось еще и отношением, а также и способами обращения завоевателей с местным населением.

В связи со сказанным, движение немцев на восток следует рассматривать главным образом с военной точки зрения. И вот, исходя из этого, многие военные критики, как считалось это и ранее, придерживаются того мнения, что фронтальное наступление, а группировка немецких армий в основе была таковой — не могло привести немцев к победе, ибо рано или поздно численное превосходство их противника, в соединении с русским пространном и климатом, должно было бы привести к неудаче, поставив в слишком опасное положение далеко углубившийся наступательный клин. При этом осложняющим обстоятельством являлись и чисто географические условия, по которым русские просторы при продвижении на восток расширялись как бы воронкообразно, что оставляло кроме того для советских войск преимущество действий по внешним операционным линиям. А потому и ставится вопрос — был ли немецкий план «Барбаросса» уже по самой своей основе обречен на поражение, или же следует в данном случае катастрофу приписать грандиозному стечению благоприятных обстоятельств и ошибок. В связи с этим известный английский генерал панцырных войск и военный исследователь Н.Ф. Фуллер ссылается, своей книге о второй мировой войне на план похода в СССР, предложенный свое время германским генералом Марксом, одним из способных офицеров немецкого ген. штаба, который, правда, при Гитлере не играл особой роли и погиб позже на западном фронте в 1944 г., будучи командиром корпуса.

По схеме этого последнего, оставшейся лишь теоретически — оперативным ходом, который мог послужить лишь некоторым материалом при обсуждении в ответствующих военных инстанциях, ибо аналогичный план на деле принят не был, вместо кратчайшей операционной линии через Смоленск на Москву, или повторения Наполеоновского похода, с соответствующими современности поправками, предполагалось менее прямое, но для маневрирования более выгодное направление. Именно: стратегическая оборона сравнительно короткой линии, от Риги до Полесья, в районе Пинска и наступление всеми имеющимися силами южнее болот, через Днепр к Ростову на Дону и Волге, с одновременным этапам отклонением, следующих за боевой линией, резервных войск для образования направленного на север фронта. Это первая фаза похода. По достижении указанных целей, должна была бы начаться вторая фаза: наступление с юга на север, на Москву, по более благоприятной для действия танков местности. Наконец, третья фаза предусматривала выделение достаточно крупных сил для действия в общем направлении на запад, в тыл оперирующим между Ригой и Припятью и связанным на том фронте советским силам с целью, таким образом, полного уничтожения действующей красной армии.

Несколько напоминающий указанный план, но во много меньшем масштабе, операция была осуществлена немцами при их прорыве во Франции, из Арденн к Аббевилю в 1940 году, а кроме того, летом 1942 года они проектировали, после неудачи зимней кампании под Москвой, выдвижение 2-ой и 6-ой своих армий в район Воронеж — Сталинград с тем, чтобы прервать сообщение по Волге и повернуть затем на север, имея обеспеченный широкой водной преградой фланг, на фронт Воронеж — Саратов с целью дальнейшего глубокого выдвижения во фланг Московского фронта.

Считается, что в пользу южного решения, по плану ген. Маркса, говорили относительная обеспеченность края и близость для главных сил Криворожского и Донецкого бассейнов, что несколько облегчало бы проблему питания и снабжения, а также конфигурация местности, более благоприятной, нежели лесистый подход с запада к Москве. Но с другой стороны, коммуникационная сторона — снабжение через Венгрию и Румынию и по Черному морю — была бы не легка, а кроме того угроза северному флангу такого клина возрастала бы все время по мере его продвижения, хотя считалось, что в том месте, где контр-удар Красной армии был бы всего опаснее, именно северо-восточнее Львова, фланг этот был бы защищен, вплоть до самого Днепра, болотами Полесья.

Естественно, никто не мог поручиться за то, что подобная операция закончилась бы до зимы. Решающая же задача военного руководства должна была бы заключаться в том, чтобы распознать тот момент, когда наступление проходит через его кульминационный пункт. Это в равной мере относится и к тому решению, которое было осуществлено в 1941 году — мы же знаем, что Гитлер прошел через кульминационный пункт похода, не заметив его.

Какая-либо обоснованная оценка к сравнение обоих планов — фактического и предполагавшегося ген. Марксом, по мнению ген.Фуллера, была бы затруднительной, ибо один из них был опровергнут событиями, другой же остался лишь в теории. Основной же причиной почему германский ген.штаб все же остановился на решении, которое в своей заключительной части уподобилось «наполеоновскому» ген. Фуллер считает то, что он не думал о нанесении СССР того поражения, какое представлялось Гитлеру, и что для подтверждения этой мысли имеются обстоятельные данные ген.Гальдера: «его намерением было при помощи продвижения к нижнему Днепру, Ленинграду и к возвышенностям восточнее Смоленска создать ряд возможностей для уничтожающих ударов по советским силам с тем, чтобы перейти на указанной лини к стратегической обороне. Это являлось бы наступлением с ограниченной целью для основательного ослабления СССР, как себе представлял шеф германского генерального штаба в связи с тем, что западный фронт в то время ликвидирован не был, а это требовало ограничение задач на востоке. При такой постановке вопроса принятие плана кампании, аналогичного предложенному ген .Марксом не представлялось возможным, ибо это решение исключало какое-либо ограничение цели: вторая и третья фазы наступления должны были бы следовать непосредственно за первой, за глубоким продвижением на сравнительно узком фронте.

Но надежды германского ген .штаба не осуществились и не могли, благодаря природе Гитлера, осуществиться. Достигнутые в пограничных боях немцами успехи были, как оказалось, недостаточно значительны и во всяком случае недостаточно быстро были достигнуты для того, чтобы продолжать наступление с целью занять Москву, но в то же время они были достаточно велики, чтобы сделать Гитлера совершенно неуступчивым в вопросе о принятии какой-либо мысли о необходимости перехода к стратегической обороне к концу 1941 года. Таким образом, заключает ген.Фуллер, немецкая армия двинулась в поход против СССР по пути Наполеона не только вопреки всем данным военной истории, но парадоксальным образом как раз именно потому что все оперативное планирование ее ген. штаба было направлено к тому чтобы избежать повторения ошибки 1812 года. Германский ген. штаб ошибся в том отношении, что он самого себя и основательность военной аргументации считал достаточными для того, чтобы привить принцип стратегической умеренности тому человеку, все существо которого являлось как раз отсутствием не только этой, но вообще всякой умеренности.

Обычно за переломный момент на восточном фронте рядом военных исследователей принимается Сталинградская операция. Некоторые авторы относят этот перелом и на более поздний период, так, например, ген.-полковник Е.Раус в своем подробном разборе боев у Харькова, в феврале и августе 1943 года, в обширной статье «Дважды Харьков» приходит к выводу, что бои «повлияли решительным образом на военное положение на Южном фронте и войдут поэтому как межевые столбы в историю восточной кампании.» Но ряд иных военных и в том числе ген.Йодль видят этот перелом в неудаче, постигшей немцев еще зимой 1941-1942 г. под Москвой.

Это сражение, у ворот красной столицы, в декабре 1941 г. интересно еще и потому, что оно как бы примыкает к ряду иных, совершенно отличных от него по своей природе боев, но имеющих с ним чисто внешнюю аналогию в связи с последовавшими за ним военными событиями. Это сопоставление позволяет рассматривать в одном ряду такие битвы, как на Марне в 1914 г., на Висле в 1920 г., бои у Смирны в 1922 г. и сражение под Москвой в 1941 г.

Действительно, германские войска двигались неудержимой лавиной внутрь Франции в 1914 г., приближались к Парижу. Казалось, ничто не в состоянии будет их остановить, но они в решающий момент проиграли сражение, в сентябре, на Марне /сами немцы утверждали, что они его не выиграли/, принуждены были даже немного отойти, война затянулась и закончилась проигрышем для них всей кампании.

Красная армия в августе 1920 года стремительно приближалась к Варшаве. Положение поляков казалось безнадежным, фронт подошел почти вплотную к столице, последняя укрепленная позиция у Радзимина была захвачена с налета 27-ой сов. дивизией, которой командовал Путна, расстрелянный позже вместе с группой Тухачевского. Но эта битва на Висле была красными проиграна, окончилась даже катастрофой, в результате чего кампания решилась в пользу поляков.

В 1922 г. греческие войска теснили турок, у Смирны могло уже казаться, что движению Кемаль-паши приходит конец, но неожиданно наступил военный перелом, сражение у Смирны греками было проиграно и турки через короткое время оказались хозяевами положения и вошли в Константинополь.

В Екатеринин день /7 декабря/ в 1941 году на именинах в одном частном доме, пишущий эти строки разговорился с секретарем одного из иностранных посольств в Праге, имевшим возможность слушать все заграничные радиопередачи. По его словам, на основании советских сообщений в тот день, Красная армия напрягала отчаянные усилия, стремясь телами солдат лучших воинских частей, как буквально было сказано в советской радио-передаче, остановить дальнейшее продвижение немецких танков, подходивших уже к пригородам столицы. Положение Москвы рассматривалось тогда также почти как безнадежное, а между тем в эти дни наступил перелом на фронте, немцы проиграли битву под Москвой, а позже и всю кампанию, приведшую Германию к катастрофе.

В своем очерке ген. Замбржицкий «не вдаваясь в подробности этой битвы», как он это подчеркивает, и приводит лишь несколько коротких штрихов со слов германских военных авторов. К ним можно было бы добавить потрясающие подробности боев под Москвой в описаниях ген. — полковника Х. Рейнгардт, командовавшего с 8.X.1941 г. 3-ей танковой группой при зимнем наступлении и отходе немцев; ген.-полковника Е. Раус, командовавшего 6-ой танковой дивизией в составе 55-го танкового корпуса в этих же боях; ген. штаба полковника Е. Зарнинг, описавшего бои в районе Твери и в самом городе; ген.-лейтенанта К. Диттмар и иных, но для этого здесь нет места, в связи с чем придется ограничиться лишь короткими на них ссылками.

Следует при этом отметить, что немецкие авторы указывают на то, что прибывшие на фронт свежие сибирские части были брошены в бой прямо с поездов, без артиллерии и обозов, а также, что и в дальнейшем большинство советских частей, преследовавших немцев при их отходе, не имели зачастую при себе ни артиллерии, ни танков, ни даже тяжелого вооружения, благодаря чему немцам и удавалось отбрасывать их и расчищать себе пути отступления, когда они оказывались уже перехваченными в их тылу — иначе поражение немцев, по их же собственным словам, приняло бы значительно большие размеры.

Бензин, в связи с затруднениями его доставки в застрявшие вдоль пути колонны как войсковые, так и транспортные, передавался нередко по рукам наскоро выставленной цепи солдат, причем иногда такая цепь достигала длины в 3 километра. 11 декабря, например, прибыла на поддержку в район Клина 2-ая танковая дивизия, но пока она добралась туда, она израсходовала весь свой бензин и вместо помощи, усложнила еще положение, так как становилась на дороге и тем осложнила еще более всякое снабжение.

Советское же командование удачно использовало в этих боях хорошо тренированные войсковые части на лыжах, которые, естественно, превосходили германскую пехоту в подвижности, а также легкие транспортные средства и конницу. В шеститомном швейцарском издании, описывающем события за военный период времени Герберта фон Моос «Великие мировые события» указывается, что советы использовали под Москвой подвижные дивизии, которые оперировали на бронированных поездах и танковых санях /Том 3, стр. 162/. В разгар немецкого наступления 2-ая танковая /Венская/ дивизия подходила, как известно, к окружной московской железной дороге.

Ген. Раус так заканчивает описание этих боев: «Поражение под Москвой обуславливается поздним началом наступления, а также недооценкой противника и природных условий страны.» В силу этих причин упустили снабдить войска зимней одеждой, в надежде на быстрый успех. Преследование совпало с периодом дождей и застопорилось в невылазной грязи. Попытка преодолеть это привела к невознаградимой потере танков и средств передвижения. Этот период дал возможность противнику организовать сопротивление втянуть войска с других фронтов и с Дальнего Востока и перейти — в контр-наступление против ослабленных потерями и холодами немцев. Насколько упорными были эти бои, показывают потери немцев в личном составе и материальной части, от каковых войска не были уже в состоянии никогда оправиться. В 6-ой танковой дивизии эти потери достигали в людях, артиллерии и автомобилях 90% и 100% в танках и тяжелом вооружении».

Ген. Рейнгардт указывает, что «если группа центра и в особенности 3-ья танковая группа оказалась в таком положении, что оно едва не повело к катастрофе, то причина лежала не в том, что принято было решение отходить, а в исключительных зимних условиях и в удачном использовании русскими затруднительного немецкого положения. Ободренные немецким отходом, воодушевленные видом путей немецкого отступления, на котором оставались многочисленные военные трофеи, и подгоняемые командованием, стоявшим под сталинским давлением, советские войска вели бои неожиданно ожесточенно и умело. В заключение ген. Рейнгардт считает необходимым указать, что военное командование должно рассматривать отступление, как один из родов боев, но не как фатальный случай, вынужденный врагом, причем темп отхода руководство должно определять само. Пренебрежение такого рода боями при обучении немецких войск является ошибочным». Воспитанные же в дух активных наступательных операций, немецкие войска не легко приспособлялись к ведению отступательных боев, к обучению которым отношение было у них пренебрежительное.

Полковник Варнинг описывает гл.образом затруднения в снабжении в этот период и указывает, что «молодой солдат должен быть приучен переносить разные трудности и невзгоды… чем проще и более жестко он воспитан, тем больше он сможет перенести и справиться с затруднениями во время боев. Требовательный и привыкший к удобствам солдат не может равняться с русскими… Храбрость, сильная воля и энергия могут лишь на короткое время выравнять недостаток продуктов питания и необходимых видов военного снаряжения, а потому долгом каждого командующего является необходимость продумать боевые задания также и в смысле снабжения..»

Ген.Гудериан пишет, что «мы потерпели горькое поражение, которое в последующие недели усугубилось еще более из-за неэластичности верховного командования». В другом месте он ссылается на то, что в день последнего по приказу наступления на Москву 4-го декабря «термометр упал с минус 20 на минус 40 градусов. Страдания войск были невыносимыми, масло в орудиях замерзало и они не действовали. 5-го декабря все армии после полудня без приказания и без сговора прекратили движение…»

«Нет ничего более драматического в военной истории — говорит К., чем этот страшный удар мороза по движущейся армии. Германская армия была одета в свои обычные шинели и сапоги и не имела, кроме шарфа на шею и перчаток, ничего. В тылу замерзали паровозы. На фронте орудия и ручное оружие отказывались служить. По словам ген. Шалля, танковые моторы приходилось часами разогревать, чтобы пустить их в ход. Советские солдаты были одеты в полушубки и валенки и имели необходимые средства против замерзания оружия. И тем не менее они тоже страдали. Контр-атака, предпринятая 7-го декабря, не имела успеха, несмотря на то, что германская армия была заморожена. Гитлер, находившийся в Восточной Пруссии, в сотнях километрах от поля боя, приказал возобновить движение на Москву… В декабре 1941 года при драматическом вмешательстве морозов Адольф Гитлер потерял не только победу, но и орудие своих побед. Это не было сразу понято… Германские силы, наступавшие на Москву — армии Гудериана, Рейнгардта и Гепнера — представляли собой тот страшный боевой таран, который в 18 дней раздавил Польшу и в один месяц Францию. Это была чудесная машина, не только в смысле машин, но главным образом людей… И в течение всей войны Германия не в состоянии была восстановить потерянное. Она сформировала вновь танковые дивизии. Но это были уже не танки Гудериана…

Советский маршал К. Рокоссовский в своих воспоминаниях говорит об этих боях следующее /см.»Часовой» № 303, стр. 13 и 14/: «Во время операции окружения Москвы немцами, германские войска направляли свои атаки на внешних флангах полукруга, на наши опорные точки на северо-западном и юго-восточном секторах. Они рассчитывали на быстрое внедрение в круг обороны, в то время как на внутреннем полукруге их войска уже заняли деревню Киево, в 30 км. от столицы и Химки в 7 км. северо-западнее Москвы. Мы атаковали точно на внешнем полукруге. 10 декабря Власов занял Киево и Солнечногорск, 14 декабря мы опять вернули Клин. С северо-запада из Калинина Конев бросил свои танки, с юго-запада Голиков двинулся на Михайлов и Епифань, в то время, как казаки Белова наступали с севера, а войска Болдина разбили немецкое окружение около Тулы. Таким образом, немцы попали в созданную ими же самими западню… »

«Германское командование под Сталинградом повторило ту же ошибку. Жуков собрал под Сталинградом тех же генералов, которое провели московскую операцию и которые в точности разыграли свои прежние роли.»

«Германское командование не придало этой психологической обстановке, которая объясняла тактическую и стратегическую сторону наших приготовлений, никакого значения. У нас даже ставилось Жукову в вину, что он психологически предупреждал врага тем, что собрал тех же людей, поставил им те же задачи и тем самым дословно повторил операцию, проведенную под Москвой…»

«Во всяком случае мы не предвидели похода на Москву, так как убеждены, что немцы двинутся на Сталинград — единственное возможное решение, которое могло бы выбить из строя нашу экономику…»

«Стратегическая ошибка вести войну по двум направлениям — Москва и Сталинград вызвала политическую ошибку, которая отняла у немцев всякую возможность добиться быстрого решения. На что рассчитывал Гитлер, имея перед собой линию нашего отступления Брест — Владивосток/12.000 км./ совершенно непонятно. С 1942 года немцы продолжали войну без всякого шанса на успех… »

В целях уточнения описания ген. Заморжицким боев у Сталинграда следует сказать, что группа сов. войск, составлявшая северные клещи в этой операции, наступая из района укрепленного плацдарма на Дону, в этой дуге у станицы Кременской, двинулась в южном направлении, причём часть её свернула у истоков р. Лиски на Калач, с целью замкнуть полную окружность вместе с войсками, выдвинувшимися с юга из района (…), то время как другая часть продолжала развивать наступление на юг, главным образом на Ростов и перехватом сообщений германских войск, (…). На выручку Сталинграда двинут был с юга немецкий (…) Гот с 4-ой танковой армией. Он имел вначале успех, тесня перед собой противника и находился своими передовыми частями 18 декабря на расстоянии 62 км. от города. Предполагалось, что из кольца окружения к нему навстречу будет брошена часть армии фельдмаршала / в то время – генерал-полковника — Паулюса, когда расстояние до продвигающихся частей армии Гота сократилось до 30 км. Гитлер сначала утверждал, что выручка (…) придет извне, а потому приказал во что бы то ни стало удержаться в городе. Позже он согласился на выделение части сил армии Паулюса для разрыва кольца окружения, но опять-таки при непременном условии удержания Сталинграда. — эта же двойная задача не была под силу окруженньм войскам, а потому они и не выступили навстречу 4-ой танковой армии Гота, пока она продвигалась еще. Во время же движения армии ген. Гота к Сталинграду, ему приказано было выделить из её состава 6, 7 и 11 танковые дивизии и «править их срочно к Потемкинской и далее по мосту через Дон для противодействия прорыву сов. частей в общем направлении на Ростов. В тяжелых, сопряженных с потерями боях немцам удалось устранить нависшую над ними в районе Миллерово южнее угрозу но тем самым была решена и участь Сталинграда, ибо группе ген. Гота пришлось также под давлением отойти, не выполнив с ослабленными силами поставленной ему задачи прорыва к Сталинграду. То, что последовало после окончания этих боев, уже наглядно определило перелом кампании, который фактически предопределился поражением под Москвой.

***

Изданный Отделом Общества Галлиполийцев в США очерк ген. штаба генерал-майора В. А. Замбржицкого о Германо-Советской воине содержи: 76 страниц текста и 16 схем, с последовательным изложением хода военных действии, начиная с кратких замечаний относительно причин, замыслов и планов войны вместе с перечислением сил и средств сторон, вплоть до капитуляции Германии; в приложении, кроме того, приведены потери, понесенные СССР за врем, войны. Труд этот, являющийся в зарубежьи почти единственным на Русском языке, и в особенности автор его не нуждаются в дополнительной рекомендации, которая установлена целой серией печатаемых в «Часовом», очерков ген. Замбржицкого по истории 2-ой мировой войны.

Цена издания приурочена к бюджету эмигрантского читателя, именно — 1 доллар и 20 центов с пересылкой в Европу и иные страны.

Выписывать можно прямо от издателя по нижеследующему адресу: Ing. G — . Koâzasplroff, І4 — І2, № StrWhite stone 57, N. Y., U. S. A.

Берн, Январь 1955 г. Г. ОРЛОВ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение