К 37 ГОДОВЩИНЕ МУЧЕНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ.

"Доброволец" » №30 » К 37 ГОДОВЩИНЕ МУЧЕНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ. — П. ДМИТРИЕВСКИЙ

К 37 ГОДОВЩИНЕ МУЧЕНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ. — П. ДМИТРИЕВСКИЙ

/Глазами инженера — оружейника/

17-го июля с.г. исполняется 37 лет со дня убийства Царской Семьи и ее ближайшего окружения в г. Екатеринбурге, ныне переименованном в Свердловск.

Возмутительный с любой точки зрения сам по себе факт кровавого насилия над большой группой беззащитных и ни в чем неповинных людей с женщинами и детьми особенно ярко бросается в глаза на фоне сантиментальной коммунистической агитации, которую кремлевская агентура охотно развивает вокруг казни на Западе тяжелых уголовных преступников типа Сакко и Ванцетти или изменников родины типа атомных шпионов — Розенбергов.

Современникам трудно не только судить о тех или иных событиях, но и просто уследить за ними, особенно в тяжких условиях жизни за «железным занавесом». Мы — «дети октября», «дети страшных лет России» — могли бы легко пройти мимо Екатерин бурской трагедии, если бы большевики сами не сделали из нее крупнейшего исторического события, начав планомерное истребление лучших людей России — именно с Царя и его Семьи.

Волей судеб «Белый Царь» плохо ли, хорошо ли /вероятно, не без ошибок/ управлял Россией. Он же, уже низверженный, но попрежнему во главе своего народа пошел и на смерть. После него к власти пришли цари красные, пришли может быть только для того, чтобы особенно наглядно показать всему миру разницу между Белым и Красным…

Я вырос и стал военным инженером уже при советской власти. Наша молодежь не знала никаких подробностей «ликвидации» Царской Семьи и мало останавливалась мыслью на этом событии. Так было и со мною.

Но вот в 1937 г., одновременно с десятками тысяч других командиров красной армии, я был арестован и мне было предъявлены нелепые и чудовищные обвинения. Среди последних значилось стремление «к ниспровержению существующего строя и сношения с боевыми белоэмигрантскими организациями». О существовании этих организаций я впервые узнал на допросе.

Однажды, после очередного избиения, очнувшись на полу своей камеры, я вспомнил слова следователя: «Мы уничтожили Романовых и не остановимся перед тем, чтобы истребить всех их приспешников». Таким образом я безо всякого участия со своей стороны попал в «приспешники Романовых.»

Я долго потом размышлял над словами следователя и тогда же подумал, что предъявленные нам всем требования о «чистосердечном» признании в не содеянных преступлениях как-то роднит нас с безвинно осужденной и зверски перебитой Царской Семьей.

Может быть именно поэтому, попав заграницу я стал больше других интересоваться подробностями Екатеринбургской трагедии.

Как известно, всякий специалист склонен подходить к объективным фактам и событиям по преимуществу со своей специфической профессиональной точки зрения. Так случилось и со мной. Я инженер — оружейник, и в многочисленных описаниях убийства Царской Семьи мое внимание прежде всего привлекли некоторые технические несообразности, на которые никто другой, очевидно, до сих пор не обратил критического внимания. Ниже я привод те места, которые вызвали во мне недоумение.

I/ Один из непосредственных участников и организаторов убийства, Войков, позднее /в 1925 г. /, в бытность свою советским полпредом в Варшаве, рассказывая под пьяную руку будущему невозвращенцу Беседовскому о подробностях преступления, вынул из кармана и показал собеседнику самозарядный пистолет системы Маузер калибра 7,65 м.м., бывший, якобы, орудием убийства. Точно такой же пистолет, по словам Войкова, был и у другого добровольного палача Царской Семьи — Юровского. Эти сведения вызывают у меня большие сомнения. Карманный пистолет Маузера кал. 7,65 м. м. был выпущен в Германии только к концу первой мировой войны и в 1918 г. такого оружия в России не было.

2/ Когда, согласно рассказу того же Войкова, он и Юровский начали стрелять в царских детей, получилось конечно совсем неожиданное. Палачи выпускали в Великих Княжен одну пулю за другой, а те «продолжали стоять, наполняя комнату ужасными криками.»

Сами организаторы убийства, а за ними и все прочие до современных зарубежных историков включительно, пытаются объяснить это непонятное явление тем, что в лифчиках Великих Княжен были зашиты бриллианты, от которых пули отскакивали.

Такое объяснение не выдерживает серьезной критики; оно навеяно не техническими соображениями, а каким-то историческим воспоминанием. Так говорят, что во время Полтавской битвы вражеская пуля /очевидно на излете/ ударила в большой медный крест, висевший на груди Петра Великого, не причинив последнему никакого вреда. Может быть этот факт действительно имел место — в нем нет ничего неправдоподобного. Наибольшая дальность полета пули обычного строевого ружья XVIII века равнялась всего (?)00 метрам, а прицельный огонь по уставу вели не дальше 100 шагов.

Во время роковой дуэли между Пушкиным и Дантесом произошло нечто подобное. Последний выстрел, как известно, принадлежал поэту. Пушкин потребовал своего права на этот выстрел уже будучи ранен и стрелял лежа на снегу. Он был превосходным стрелком и попал в своего противника. Но пуля срикошетировала от большой медной пуговицы форменного офицерского мундира Дантеса; Дантес остался жив. Этот рассказ также вполне согласуем с техникой. Тяжелая мягкая свинцовая пуля классических кремневых дуэльных пистолетов /«Лепажа стволы роковые»/ при ничтожном относительном заряде дымного пороха имела очень низкую начальную скорость /150 — 160 м/с/.

Удар такой пули слаб, пуля легко соскальзывает и отскакивает от твердой гладкой поверхности. Раненый на дуэли такой же пулей в живот, Пушкин умер не непосредственно от ранения, а в результате заражения крови.

Совершенно иная картина получается при стрельбе из современного огнестрельного оружия с относительно высокими начальными скоростями и пулями в твердых оболочках. Пистолетная пуля кал. 7,65 м.м. /тип средних Браунинга и Маузера/ обладает такой же начальной скоростью, что и пуля боевого револьвера сист. Наган обр. 1895 г. /272 м/с/. Она мало уступает последней и в пробивном действии /пуля пистолета несколько легче/. Ее кинетическая энергия равна почти 20 килограммометрам. Такая пуля с близких расстояний легко пробивает тело человека насквозь. А при встрече с металлической пуговицей сильно деформирует последнюю и глубоко увлекает ее за собой в тело жертвы. Несколько драгоценных камней, попавшихся ей на пути движения также, конечно, не могут сколько-нибудь значительно отклонить ее от первоначального направления, ни тем более задержать или остановить.

3/ Еще более странно выглядят затруднения, которые палачи имели с Наследником престола 14-летним мальчиком Алексеем. У последнего не было бриллиантов. Между тем, именно его так и не удалось убить до смерти из огнестрельного оружия. Он был позднее приколот штыком, принесенной из караульного помещения винтовки.

4/ Однако, согласно рассказам, больше всего хлопот доставила палачам горничная Царицы. Когда в нее начали стрелять, она закрылась от пуль подушкой и долго металась с криком по подвалу, преследуемая выстрелами.

Нужно ли говорить, что защита от современных боевых пуль посредством подушки — невозможна. Такие времена когда-то были, но они давно прошли. Во время Крымской кампании 1856 г. кавалерия действительно зачастую ходила в атаку, перекинув через седло перед всадником два снопа соломы для защиты от пуль.

Но, за вторую половину XIX века стрелковая техника шагнула вперед много дальше, чем за все предыдущие 500 лет. Современные ружейные, пулеметные и даже пистолетные пули без труда пронизывают снопы и копны соломы, автомобильные шины, тюфяки, подушки и другие мягкие, эластичные и упругие предметы. Поэтому версия о защите горничной Царицы от пуль посредством подушки должна быть безусловно отвергнута.

***

В настоящей статье я не имел в виду загадывать загадки, не пытаясь дать на них какого-то более или менее удовлетворительного ответа. Я хочу, наоборот, поделиться с читателем одной гипотезой, которая мне невольно приходит в голову при чтении описания Екатеринбургского злодеяния.

Я думаю, что ключем ко всем вышеуказанным странным фактам является калибр пистолетов, которыми были вооружены добровольные палачи Войков и Юровский. Дело в том, что показанный Войковым в Варшаве пистолет системы Маузер, якобы калибра 7,65 внешне почти ничем /вплоть до размеров/ не отличается от своего предшественника, пистолета сист. Маузер кал. 6,35 м.м., образца 1905 года. Эти пистолеты с давних пор имели широкое распространение в России и ввиду своей исключительной портативности /«жилетно-карманный размер»/ были излюбленным оружием так наз. профессиональных революционеров. Наличие именно этого образца легче всего предположить в руках у Войкова и Юровского.

Беседовский, человек невоенный, передавая впоследствии рассказ пьяного Войкова /человека тоже невоенного/, мог очень легко спутать вышеуказанные калибры. Для дилетанта калибры 6,35 и 7,65 звучат почти одинаково. Между тем калибр пули и вытекающий отсюда образец пистолетного патрона здесь играет решающую роль.

Если пистолет кал. 7,65 мм. /Маузер, Браунинг и др./ — это серьезное оружие; то пистолет кал. 6,35 мм., тех же систем, — это скорее опасная игрушка, чем оружие. Его маленькая пулька с начальной скоростью около 200 м/с и кинетической энергией не свыше 12-14 килограммометров даже чисто математически вдвое слабее пули револьвера Наган. Практически же при стрельбе по живым целям она имеет совершенно неудовлетворительное, так называемое «убойное» действие. С подобным оружием в прошлом связан такой исторически известный случай. В 1905 г. какой-то студент — революционер подбежал к саням проезжавшего по Лубянской площади в Москве полицмейстера и в упор выпустил в него пять пуль /полная обойма маленького Браунинг кал. 6,35 мм./ Все пули попали в цель, но полицмейстер остался жив и отделался лишь несколькими месяцами пребывания в хирургической лечебнице. Этот случай до крайности напоминает то, что в ночь с 17 на 18 июля имел место в подвале Ипатьевского дома.

Войков, устами Беседовского, рассказывает, что «вопрос о том, каким оружием действовать при расстреле Царской Семьи, подвергался со стороны Екатеринбургского комитета партии тщательному обсуждению».

Что же тут казалось бы обсуждать?

А вот что: комитет искал оружие с наиболее слабым звуком выстрела. Применение винтовок было решительно отклонено, т.к. убийцы боялись шумом стрельбы привлечь внимание местных жителей.

Всем известно и всякому понятно, что звук от миниатюрного патрончика кал. 6, 35 мм. очень слаб. Таким образом естественно предположить, что когда Юровский и Войков предложили «почтенному собранию» свои карманные пистолеты сист. Маузер кал. 6,35, то «собрание» должно было «единодушно остановить свой выбор» именно на этом оружии.

Так была предопределена долгая, тяжелая и мучительная для большинства обречённых тогда в Екатеринбурге лиц смерть. Сам Царь, правда, судя показаниям очевидцев, случайно избежал излишних мучений. Он стоял рядом с Юровским, ему предназначалась по регламенту первая пуля, и, очевидно, она попала прямо в сердце. При таких условиях попадание даже маленькой пульки должно было повлечь за собой мгновенную смерть. Остальным же несчастным применение оружия «со слабым звуком выстрела» обошлось очень дорого.

Следствием военного юриста Соколова, который по приходе в Екатеринбург Белой армии обследовал место убийства Царской Семьи, в стенах и в полу подвала Ипатьевского дома было обнаружено много застрявших пуль. Среди них не попались образцы кал. 6, 5 мм. Но в этом нет ничего удивительного. Пистолетные пули кал. 6,35 мм. не могут пробивать насквозь тело человека при стрельбе поперек корпуса. Пули эти должны были остаться и, конечно, остались в телах жертв. Пули же других, более крупных калибров, найденные в толще досок, принадлежали оружию вызванных на подмогу Войкову и Юровскому штатных палачей местного ЧК, вооруженных Наганами и Парабеллюмами.

В заключение осталось сказать всего несколько слов. С вышеизложенной гипотезой хорошо согласуется и последняя фраза в повествовании Войкова Беседовскому: «Прямо стыдно рассказывать, как всё это происходило.»

Смысл этой фразы далеко не самоочевиден. Ведь Войков отнюдь не раскаивается в историческом злодеянии. Чего же он тогда стыдится?

Стыдится он, конечно, не убийства и не своего участия в нем, а того что добровольно и самонадеянно взявшись за страшное ремесло палача, ни он ни Юровский не сумели с ним «как следует» справиться. Ему стыдно, что он «осрамился» и для окончания «дела» должен был прибегнуть к посторонней помощи.

Это стыд не убийцы, а стыд незадачливого палача.

Не только по существу, но и по форме убийство Царской Семьи и иже с Ними явилось не патетическим актом советского правосудия, как было задумано Войковым и Юровским, а рождением новых Мучеников Российских.

П. ДМИТРИЕВСКИЙ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение