ПРАВДА О БЕЛОМ ДВИЖЕНИИ /окончание/ — Н. ЦУРИКОВ

"Доброволец" » №51-52 » ПРАВДА О БЕЛОМ ДВИЖЕНИИ /окончание/ — Н. ЦУРИКОВ

ПРАВДА О БЕЛОМ ДВИЖЕНИИ /окончание/ — Н. ЦУРИКОВ

От проектов и мероприятий правительства перейдем к настроениям армии. Можно спорить о том, что важнее в смысле показательности: законы, или настроения участников Движения? Но во всяком случае нельзя считать последние незаслуживающими интереса и сбрасывать их со счета. Материал касающийся этих настроений, который мы могли бы привести, огромен. Трудность не в его отсутствии, а в том, что всего привести невозможно. Покойный П.Б. Струве рассказывал мне, что при одной встрече еще в 1919 году ген. Кутепов /тогда еще полковник/ сказал Струве: «помогите нам землей». Фраза эта чрезвычайно характерна и показательная для настроений Белой Армии. Может быть «народники» будут ей даже шокированы: «земля» как орудие борьбы! Но ген. Кутепов очевидно понимал, что вопрос идет о России, а не о земле, что если будет «проиграна Россия», то очевидно будет проиграна и все, что на ней. Интересовало ли его, не бывшего помещиком, что крестьянство «проиграет» и всю свою землю, я не знаю. Но он, как известно, оказался прав. При сплошной коллективизации Сталина, вместе с проигрышем России, благодаря неудаче Белого Движения, крестьянство проиграло и всю свою землю. И заявление В. К. Николая Николаевича, в его известной декларации — «земля, которую приобрели крестьяне во время революции, не может быть у них отобрана» — обратилось через несколько лет в «земля, которую отняли большевики у крестьян, должна быть им возвращена»… И невольно спрашиваешь себя: не являемся ли мы все сейчас, желая «расколхозения» и «рассовхозения» крестьянства — реставраторами!?… Можно было бы привести, как мы говорили, бесконечное число заявлений рядовых участников армии, показывающее, что никаких реставрационных умыслов они не имели. Это объяснялось не только тем, что пафос Белого Движения был беспримесно патриотически-моральным, — за Россию и против очевидного зла, — но и другими причинами, которые для людей всегда предпочитающих более «реальные» аргументы, может быть, будут даже и доказательнее! Рядовые участники Добровольческой Армии не имели ни малейшего личного интереса к социальной реставрации. Подавляющее большинство их принадлежало к провинциальной интеллигенции/ поскольку речь идет об офицерском

Составе, т.е. руководящем ядре/. Есть ли какие-нибудь объективные доказательства этого? К счастью сохранился один очень любопытный документ. Те, кому мы обязаны его появлением, наверное не предполагали,- что Он когда-нибудь может явиться доказательством отсутствия реставрационных интересов ! /Для г.г марксистов этот документ должен обладать особой убедительностью, поскольку по их мнению не сознание определяет бытие, а «бытие определяет сознание»…/ Обратимся к этому документу. В Галлиполи в 1921 году многими воинскими частями было произведено подробное обследование всего наличного к тому времени их состава. Приведем здесь, полученные нами от одного из организаторов анкеты, данные. /От капитана Г. А. Орлова/ Они касаются Дроздовского Артиллерийского Дивизиона. Всех вопросов было поставлено 10: Состав, возраст, вероисповедание, семейное поведение, образование, предшедствующий род занятий, участие в мировой войне, вид укомплектования, место постоянного жительства и имущественное положение Как ни интересна вся эта анкета, но мы остановимся только на трех рубриках: 1/ состав, 2/ предшедствующий род занятий и 3/ имущественное положение. Вот соответствующие цифры. Т/ Состав: офицеров 250 — 46%, солдат 290 – 54%. А всего следовательно в Дивизионе к тому времени было 540 человек. 2/ Предшедствующий род занятий: военнослужащих/кадровых/ 26, учащихся — 251, земледельцев — 142, интеллигентных профессий — 91, ремесленников — 23, чернорабочих-4, квалифицированных рабочих — 3. Так как рубрики «сословия» не было, то в анкете не было дано сословного определения -»крестьянин», а было сказано»земледелец», что являлось терминологически верным в отношении вопроса о роде занятий. В рубрике — «имущественное положение» мы имеем две цифры: имевших «недвижимость» 198 – 37% и не имевших 342 — 63% Итак, только одна треть вообще имела недвижимость!… Но этого мало. Нас интересует, сколько не имевших «недвижимость» чинов Дивизиона было «помещиков» и «капиталистов»? В сущности только этот вопрос нам и интересен. Ибо вряд ли кто-нибудь станет причислять крестьян-земледельцев, даже остро недовольных происшедшим земельным переделом к «социальным реставраторам». /Это»звание», как известно, является исключительной монопольной принадлежностью почти только одних дворян-помещиков-землевладельцев/. Для того чтобы ответить на поставленный нами вопрос вычтем из числа 198/лица имевшие «недвижимость»/ 142 -/земледельцы/ 198-142= 56. Следовательно, имевших недвижимость не крестьян было 56. Но, как известно, под «недвижимостью» разумеется не только земля, но и дом, и притом не только доходный дом, в столице и т д., но и самый сквёрный домишко в свободе какого-нибудь уездного города. Это тоже «недвижимость» Сколько из 56-ти человек было таких «домовладельцев», — мы не знаем. Не если даже все 56 человек были помещиками, то это означает, что в дивизионе их было всего 10%! Примем еще во внимание, что некоторая часть участников борьбы не эвакуировалась из Крыма. Какая? Самая буржуазная? Конечно, нет. Ясно, что та, которая наименее должна была бояться за свою участь в связи со своим происхождением. Т.е. иначе говоря можно предположить, что Дивизион до эвакуации имел еще меньший процент предполагаемых помещиков, можно думать, что для регулярной кавалерии и очень числен но небольших гвардейских частей цифра помещиков, по сравнению с артиллерией, должна быть несколько повышена. Но она должна быть значительно понижена для пехоты, в которой служило подавляющее большинство, т.к. артиллерия по сравнению с пехотой всегда носила несколько привилегированный характер. Таков этот документ. Думаем, что он достаточно убедителен.

Вряд ли есть основание предполагать, что люди героически боролись и часто с подлинным энтузиазмом шли на смерть для восстановления чужих имений!… Впрочем и возглавление всех 4-х Белых Армий не принадлежало к помещичьему классу, а может быть и совсем не имело никакого недвижимого имущества: Колчак, Корнилов, Алексеев, Деникин, Миллер, Юденич… Несомненным помещиком был, кажется, один только Врангель!…

В заключение хочется рассказать об одном эпизоде, имевшем место в Крыму в 1920 году, небольшая страничка личных воспоминаний. После бегства из центра России в Добровольческую Армию осенью 1919 года, отступления от Курска на Кубань в составе Офицерской роты 2-го Дроздовского полка, тяжелой и длительной болезни и эвакуации из Новороссийска в Крым, в июне 1920 года, в составе уже Гражданского Управления 1-го Армейского Корпуса, я оказался в одной деревне в Таврии. Днем, проходя через двор того дома, в котором мне была отведена комната, я увидал, что типичный крестьянский двор — пуст. Ни лошадей, ни повозки. Вечером, зайдя к хозяйке, я спросил её, где же ее лошади и повозка? Ответ был грустный: «В прошлом году, когда Ваши в Крым уходили, взяли моего хозяина возчиком и с тех пор как в воду канул, ни его, ни лошадей, ни повозки, чужие люди помогли яровое посеять. А зимой прибежал из Крыма один наш мужик, рассказал, что помер мой хозяин от тифа. Так и осталась я одна — одинёшенька, сыновей красные еще осенью забрали.» Слов утешения у меня не нашлось. Что я мог ей сказать? Дней через десять, после какой-то служебной поездки, я вновь вернулся назад, и первое, что мне бросилось в глаза, — это повозка на дворе. Я не удержался и зашел в конюшню. Там стояли две хорошие сытые лошади. Неужели купила? — подумал я и, не заходя к себе в комнату, пошел поздороваться с хозяйкой. -»Дорого, хозяйка, за лошадей заплатили?» — «Ничего, господин офицер, не заплатила. Даром вернули»-»Кто вернул?» — «Ваши вернули. Скоро как вы уехали, приезжает как-то солдат на моих лошадях, я сразу признала, что тот самый, кто в прошлом году хозяина моего забрал, отдает и лошадей и повозку и всю одежу хозяина моего, — помер он — и только сказывает, что командир их полка беспременно приказал от старосты расписку с печатью привесть, чтобы никакого сумления не было. Да — заключила она — всяких мы людей навидались, и Махно и атаманов разных, и красных и ваших прошлогодних, а таких как теперешние еще не видывали». Я уходил после этого рассказа к себе в комнату с чувством величайшей гордости, гордости при этом двойной — и за своего Главнокомандующего и за нашу Армию, понявшую и оценившую его «одержимость» белым пафосом бескорыстного служения, Армию равную ему не только по своим боевым качествам, но и по духу! В какую войну, не только гражданскую, но и внешнюю, ее участники, если они даже и не были нищими, как участники Белых Армий, могли похвастаться чем-нибудь подобным?!

«Клевещите, клевещите, что-нибудь да останется». Это одна система, одна ставка и надежда одних. Но мы верим, что сильнее окажется другое. Придет время, когда правда о Белом Движении станет общим достоянием, а правда Белого Движения будет долго светить всем тем, кому дорога Россия. Все минется, одна правда останется.

Н. ЦУРИКОВ

Оцените статью! Нам важно ваше мнение