ДОБРОВОЛЕЦ

Недавно мне довелось встретиться с одним бывшим немецким офицером, возвратившимся из длительного советского плена осенью 1953 г. Из его длинного рассказа мне хотелось бы поделиться с читателями тем, что мне представляется наиболее интересным. Ввиду, как мне кажется, важности того, что мой собеседник сообщил, хочу отметить, что в его правдивости сомнений у меня не возникает: это близкий друг еще по довоенному време­ни одного моего хорошего знакомого и человек высокоинтеллигентный, выу­чившийся в плену русскому языку.

К концу войны мой собеседник служил в 1-ой Казачьей дивизии, дей­ствовавшей на территории Югославии претив Тито. После окончания войны, вместе с казаками он был выдан англичанами большевикам. Подробности этой ужасной выдачи, известной под общим названием «Лиенцской трагедии», были до сих пор известны только от тех, кому удалось спастись. Но о дальнейшей судьбе выданных (строчка пропущена).

Выдача 1-ой Казачьей дивизии происходила в Юденбурге и началась 30-го мая 1945 г. Выданных переправляли в тюрьму в Грац. В первый день были выданы офицеры-немцы, на второй — офицеры-казаки как новые, так и старые эмигранты. За ними последовал и рядовой состав дивизии. Через некоторое время выданных начали перевозить по железной дороге из Гра­ца в СССР.

Мой собеседник ехал в составе транспорта приблизительно в 2.000 человек в течение пяти недель. Транспорт прошел через Венгрию (Будапешт) и Румынию. Там он был направлен в Западную Сибирь проследовал через Прокопьевск (Кузбасс) в Синково, где пленные были помещены в распреде­лительном лагере. Очень скоро офицеры были отделены от рядового соста­ва и отправлены  и немцы и казаки в лагерь в Прокопьевск. По дошедшим до офицеров слухам, рядовой состав был в непродолжительном времени вы­пущен из лагеря. Должен отметить, во избежания недоразумения, что та­мошнее население состоит почти исключительно из ссыльных, хотя и не живущих в лагерях за проволокой, но не имеющих ни прав, ни возможно­стей передвижения вне разрешенной зоны.

Офицеры, и немцы, и русские, находились в общем лагере около двух лет. В 1947 году из Прокопьевском лагеря были изъяты все офицеры-новые эмигранты и, по дошедшим до оставшихся в лагере слухам, разброса­ны на работы по различным пунктам Сибири. Старые эмигранты остались в общем лагере с немцами приблизительно до 1949 г. В 1948 году их нача­ли судить. Присуждали их к различным срокам наказания — до 25 лет. Смертность среди находившихся в Прокопьевском лагере офицеров была боль­шая, но особенно велика она была среди старых эмигрантов. Объяснялось это, конечно, и тем, что большинство из них были люди пожилые, почему и не выдерживали ужасных условий жизни и непосильного физического тру­да. Мой собеседник считает, что до 1949 года офицеров — старых эмигрантов  скончалось от одной трети до половины.

По сведениям, дошедшим до пленных немцев, все казаки — новые эмигранты, как рядовой состав, так и офицеры, ранее выпущенные из лагеря, разбросанные по Сибири, были в 1949 году снова собраны около Прокопьевска, судимы и отправлены на работы в шахты того же района.

Вместе с казаками был выдан и находившийся при их частях священник Медведев (если мой собеседник не спутал фамилию). Вместе  с офицерами, казаками и немцами он был сперва в Прокопьевском лагере. В 1948 году он был выпущен из лагеря и стал настоятелем построенной в это время на окраине города  небольшой деревянной церкви. Эта церковь была единственной на весь город с более чем полумиллионным населением. Выстроена она бы­ла не государством, а на средства и силами верующих. Остался ли этот священник и после 1948 года настоятелем Прокопьевской  церкви, мой со­беседник сказать не мог. Позднее он его более не видел и предполагает, что, может быть, и он снова попал в какой-нибудь из лагерей и был от­правлен на работы в шахты.

В конце нашего разговора я поставил рассказчику вопрос: не замечал ли он или его товарищи по плену какого-либо сопротивления населения власти или же фактов, из которых можно было бы косвенно заключить о на­личии такового. Конечно, я оговорил свой вопрос тем, что иностранцам и военнопленным, находящимся за проволокой и выходящим из-за нее только на работу, вероятно, не легко было что-либо подобное заметить. Мой со­беседник вполне согласился с этим соображением, но оказал мне, что, несмотря на его правильность, он все же может рассказать про некоторые факты, которые я привожу ниже.

Летом 1948 года группа немецких военнослужащих того же лагеря, что и мой собеседник, работала в одном совхозе у Сталинска (бывш.Кузнецк, километров в 30 от Прокопьевска). Во время работ в лесу они неожидан­но были окружены прекрасно вооруженными автоматическим оружием партизанами. Партизаны предлагали немцам перейти к ним и обе­щали им, что они будут переправлены за границу. (?) никто из немцев не перешел к партизанам, так как (?) ходили упорные слухи о скорой отправ­ке домой; все этому верили и никому не хотелось рисковать. Впоследствии многие об этом горько сожалели.